Действие первое
Вечно Эра Николаевна попадала в неприличные истории. Казалось бы, теперь она почтенная женщина, однако - вот новое приключение. Но подождите.
Пытаюсь подобрать нужные слова для описания ее личности и как-то ничего не приходит в голову, кроме - "большая, огромная, здоровая".
Ростом она метра два или три, что само по себе уже говорит о многом. Широкая кость, какая только возможна, руки, ноги, голова редких размеров. По словам фельдшера - крупный организм. Заметный.
Бывало, идет она по проспекту и все уже знают: Эра Николаевна стремится куда-то.
Но как обычно случается, промашка с генами вышла: умственные способности не в пример телесным чудесам оказались ничтожно малы. И от этого Эра Николаевна пострадала в жизни. Организм требовал много пищи, грех на еде экономить такому человеку.
Скажете - да что за скотина такая перед нами, животное, а Дарвин добавит - это моя обезьяна.
А я думаю так - Человек она, не смеха ради...
Картина первая
Над столом возвышается Эра Николаевна. Большой человек, большая кастрюля. С аппетитом ест похлебку, жует, черпает ложкой, кладет в рот. Вдруг чихает в тарелку, летят брызги во все стороны, она ловко и быстро утирается кулаком, икает. Снова жадно, как в последний раз в жизни, ест.
Съела. Смотрит в пустое дно. О чем-то размышляет, задумчиво ковыряет в носу. Встает во весь свой рост, потягивается. Берет кастрюлю, ест.
В коридорчике возникла молчаливая фигура в старинном сюртуке. Человек с интересом озирается, входит в комнату. Смотрит на Эру Николаевну, ласково улыбается.
Эра Николаевна увлечена супом и не замечает.
Человек деликатно ждет, когда на него обратят внимание, кашлянул в кулак. Кашлянул второй раз.
Эра Николаевна поднимается голову, видит чужого человека в своей квартире.
Поперхнулась. Выкатила удивленные глаза. Кашляет в тарелку. Во все стороны летит лапша.
Человек. Добрый вечер, Эра Николаевна.
Эра. (Кашляет.) Г-ха... Г-ха... г-ха... (Откашлялась, тупо глядит на человека, не понимает его присутствия.) Вот холера... Ты кто?
Человек. Прошу... деликатно... прощения. Всяческие извинения за... неожиданный визит, но... Дело требует неотлагательно, срочно.
Эра. Кого?.. Ты кто такой?!
Человек. Я пришел серьезно поговорить с вами.
Эра. Серьезно?
Человек. Уважаемая Эра Николаевна....
Эра икнула, выплюнула в тарелку кусок теста, изумленно смотрит.
Вам может показаться странным, загадочным мое появление... Однако, только вы способны разрешить затруднительное положение, в котором оказался не только я один.
Смотрят друг на друга.
Эра. Ленька, ты?
Человек. Сложившаяся ситуация требует от меня решительных действий, поэтому я осмелился на этот опасный и рискованный шаг. По законам природы я не должен был являться, но я вынужден.
Эра. Кого?
Человек. Может возникнуть вопрос: почему я обращаюсь именно к вам? Отвечу. Вы самый умный, образованный человек в районе. Ваша внутренняя конституция, жизненный опыт... незаурядная личность - все это внушает доверие и наше расположение.
Эра. (Испуганно.) Куда?
Человек. Итак, вы согласны?
Пауза.
Эра. Ты кто?
Человек. Посмотрите внимательно на мое лицо.
Эра. Ну... И чо?
Человек. Узнали?
Эра. Рожа вроде знакомая...
Человек. Ну, вспоминайте, вспоминайте...
Эра. Ну-ка, сыми очки.
Человек снимает очки.
Человек. Узнали?
Эра. А теперь боком повернись... Погоди... Ты как попал сюда, стручок?
Человек. Дверь была закрыта.
Эра. В окно влез?
Человек. Нет.
Эра. А как?
Человек. Пожалуйста, не пугайтесь.
Эра. Спасибо.
Человек. (В сторону.) Чепуха какая-то... Нелепое, глупое положение. Она не знает меня.
Эра. Петрович?... Нет... Петрович - он не такой. Он маленько другой... А этот хилый какой-то...
Человек. Ну, что ж. Я вынужден представиться. Доктор...
Эра ...А где халат?
Человек. Какой халат?
Эра. Белый.
Пауза.
Человек. К сожалению, я не Петрович и не Трофимыч.
Эра. А кто ты?
Человек. Я... (Пауза.) Писатель.
Эра. Кто-о-о-о?...
Пауза.
Человек. Писатель.
Эра. Врешь.
Человек. Ну... Теперь-то вы узнали меня?
Эра. Господи... Живой писатель?! (Пауза.) Я вашу книжку до сих пор читаю! (Ищет в шкафу, достает тонкую пыльную брошюру, показывает.)
Человек. (Смотрит.) Что это за дрянь?
Эра. Господин Сусленко! Мне сильно понравилось... Я плакала, когда Егорка попал под поезд. Только вот обложка обрямкалась.
Человек. (Листает брошюру.) Кто такой Лев Сусленко?
Пауза.
Эра. А разве не вы?
Человек. Простите.
Пауза.
Эра. А говорил - писатель...
Человек. Я писатель, но другой.
Пауза.
Эра. Какой?
Человек. Антон Павлович Чехов.
Пауза. Смотрят друг на друга.
Эра. И чо?
Чехов. Ну.
Эра. Ну?...
Пауза.
Чехов. Великий русский классик.
Эра. Кто?
Чехов. Я...
Эра. Ну и чо?...
Чехов. То есть как?
Эра. Ну-ка, скажи еще раз...
Чехов. Я - Чехов... Русский классик.
Эра. Чехов... Классик... Русский... (Морщит лоб, вспоминает.)
Чехов. Этого не может быть... Наверняка, читали что-нибудь, да забыли... Вспомните.
Эра. "Похотливая красотка" - ты написал?
Чехов. Нет.
Эра. А что написал?
Чехов. Рассказы, повести... Пьесы, наконец.
Пауза.
Эра. Зачем?
Чехов. Что - зачем?
Эра. Зачем написал-то?
Чехов. Чтоб читали люди.
Эра. И читают, поди?!
Чехов. Читают.
Эра. Молодец...
Чехов. Однако раньше читали лучше.
Эра. Кого?
Чехов. Книги. (Пауза.) К примеру, взять вашу улицу... раньше читали, теперь - нет.
Пауза.
Эра. Супу хочешь или домой пойдешь?
Чехов. Что???
Эра. Вот теперь я тебя вспомнила! У меня сестра Тамара Тучкова... Ты ее знаешь? Она работала на шпагатной фабрике. Голый оклад. Видел такую телегу - она катит по рельсам, а Тамара моя толкает взади. Мусор в бочку валится, мотовило ревет, гудит... Так вот, она - Тамара моя, вышла за шофера замуж. А шофер-то этот работал в больнице... Дураков возил. И однажды так напился, что зашиб милиционера... Передавил всех и скрылся. Представляешь? Искали его. И чо ты думаешь? Нашли. Нашли и посадили. А сестра моя Тамара вышла замуж за другого... шофера. И вот этот самый другой шофер тоже пил... Страшенно! И его посадили. За драку в колбасном отделе. Слушаешь, да? Значит, его привлекли, и он сочинял письма моей Тамара оттуда сразу. Вот пишет он о любви разной и сообщает намеком, что да как у него там дела... Сам знаешь. Жила моя Тамара на углу, рядом с той самой фабрикой напротив парка. Слушай... И парк назывался "Имени Народной Воли". Мы там гуляли все. А еще наискосок стоял деревянный цирк... Мы и туда ходили... И в этом самом цирке выступали как раз звери... А билеты нам доставала бухгалтер Антонина Петровна Савельева. И вот она... она самая и говорила мне про тебя: "Что ж ты, - говорю, - без мужика живете?" А она: "Я живу с Чеховым. Едим вместе и спим." А она баба ничего была, да? И груди, и попка.
Чехов. (Кашлянул в кулак.) Да...
Пауза.
Эра. Слушай, вот ты же много книг, наверно, прочел, да?
Чехов. Много.
Эра. Одну? Две?
Чехов. Три.
Эра. За всю жизнь три книги?
Чехов. А что, заметно?
Эра. Заметно.
Чехов. А вы сколько?
Эра. Много.
Чехов. Тоже три?
Смеются. Пауза.
Чехов. Досадно мне, Эра Николаевна. Всю жизнь писал как каторжанин. Бывало, напишешь одно, потом сразу другое.
Эра. А пошто не отдыхал?
Чехов. Хотел все успеть.
Эра. И успел?
Чехов. Сгорел. За письменным столом.
Пауза.
Эра. И чо... зачем пришел-то?
Чехов. Послушайте, дорогая Эра Николаевна... будьте милосердны. Вы единственный умный человек во всем районе... Запишитесь в библиотеку.
Эра. А?
Чехов. Библиотека...
Эра. Что?
Чехов. Закрывается...
Пауза.
Эра. Глянь - очки вспотели.
Чехов. (Снимает пенсне, протирает.) Дело обстоит следующим образом...Крайне нужен хотя бы один читатель и мы спасены...
Эра. И много вас таких?
Чехов. Много. Вся библиотека русской классики. С Нового года стеллажи на склад, а нас в огонь. Кому повезет, того в подвал. (Пауза.) Самое страшное, знаете - что?
Эра. Что?
Чехов. (Шепотом.) Уборная. Ивану Сергеевичу не повезло.
Пауза.
Мы думали, мыслили, страдали за вас...
Эра. Говорят, пишут одни дураки, это правда?
Чехов. Среди нас таких нет.
Эра. А у тебя что почитать?
Чехов. Рассказы житейские... на любой вкус. Могу предложить "Чайку".
Эра. Люблю зверей...
Чехов ...Если в обществе любят литератур и относятся к ним иначе, чем, скажем, к купцам, то это идеализм. Здесь отец вечной материи - холодильник.
Эра. Не пойму, чо ты хочешь?
Чехов. Вы придете?
Эра. А куда?
Чехов. Библиотека у рынка.
Эра. О! Далеко...
Чехов. Хотя бы одну книжку...
Эра. Ну ты сам подумай: мне что, делать больше нечего?
Чехов. Тогда зачем я писал?
Эра. Кто тебя знает...
Чехов. Полагаю, теперь можно опустить занавес.
Эра. Ладно придуриваться. Супу хочешь?
Чехов. Пожалуй... (Эра наливает, Чехов ест.)
Эра. Мне что, жалко тарелку супу... Мне вас балбесов, жалко. Классики. (Смеется.) Ну на кой хрен ты мне сдался с книжками этими? Вкусно?
Чехов. Вкусно.
Эра. По бороде течет. Ешь нормально. Как там тебя?
Чехов. (Ест.) Антон Павлович Чехов.
Эра. Ты не обижайся, Антон Павлович, я же серьезный человек. (Смотрит на Чехова.) Знаешь, чо, шел бы ты на стройку, а? Мужская работа.
Чехов. Подумаю.
Эра. Худой, как веревка. Вас там, в библиотеке, чо, не кормят?
Чехов. (Глядит в опустевшую тарелку, вздыхает.) Пустое... (Встает, поправляет пенсне.) Весьма благодарен. Пора.
Эра. (Смотрит на ноги писателя.) Ой-ешеньки мои!... В летних ботиночках шлындает! На-ка вот, завтра стужа будет... (Дает войлочные боты.)
Чехов. (Надевает огромные, безразмерные боты Эры, низко кланяется.) Прощайте.
Эра. Вот что... Зайди к соседям. Они любят всякие книжки. Глядишь - помогут.
Чехов исчезает. Эра удивленно смотрит.
Картина вторая.
Спустя неделю. Вечер. В квартиру входит Эра Николаевна и Чехов. В руках Чехова связки книг - полное собрание сочинений.
Эра. Совести совсем нет у людей... Скоко тебе можно шарашиться по подъездам, а? Проходи, что ли...
Чехов положил книги, раздевается.
Куда в обуви?! Разувайся... тапочки для дела. Знаешь, что... Иди-ка ты в ванну... Умойся. Вот тебе полотенце и свежее мыло. Там висят две мочалки - одна женская, другая - мужская. Так вот, ты бери с короткой лямкой... Понял? Вперед.
Чехов уходит в ванную комнату.
Яички мои пожарим... (Идет на кухню, греет сковороду, раскалывает яйца, жарит с маслом, идет в комнату, берет одну из книг Чехова, смотрит, листает.)
Чехов выходит из ванной. На нем новый сюртук, расчесывает гребешком бороду, протирает пенсне, довольно улыбается.
Эра. Уже?
Чехов. Да.
Эра. Ловко. Ну, давай, поедим, что ли... (Подвигает Чехову гигантскую сковороду, молча едят, разглядывают друг друга.) Антон Петрович...
Чехов. Антон Павлович я...
Эра. Ну да...
Молчат, едят.
Чехов, говоришь?
Чехов. Чехов.
Эра. Тут в книжке твой портрет?
Чехов. Мой.
Эра. Твой, говоришь? Понимаю.
Молчат, едят, переглядываются.
Значит, тот самый Чехов и есть?
Чехов. Да. Тот самый.
Эра. Врешь?
Чехов. Правда.
Эра. Тот же умер давно.
Чехов. Ну и что?
Эра. А то - что мертвые яйца не едят.
Чехов. Едят.
Эра. Врешь.
Чехов. Едят, но не все.
Эра. Это как?
Пауза.
Чехов. Я хочу сказать вам по секрету, Эра Николаевна...
Эра. Говори.
Чехов. Писатели бессмертны......
Эра. Все???????
Чехов. Нет. Самые лучшие из них.
Эра. И ты?
Чехов. Я.
Эра. Ловко.
Съели яичницу, благодушно смотрят друг на друга.
Чехов. Ну и что?
Эра. Что?
Чехов. Чем займемся?
Эра. А что ты можешь?
Чехов. Я... Я могу гладить белье, стирать, могу дом сторожить, ходить за младенцами и стариками. Могу готовить рагу из кролика, читать вслух. Наконец, лечить сыпной тиф.
Эра. А в подкидного?
Чехов. Только преферанс.
Эра. Давай на руках поборемся!
Ставит локти на стол. Эра Николаевна легко побеждает.
Я всех мужиков сильнее.
Пауза.
Чехов. А умеете пуговицы глотать?
Эра. Зачем?
Чехов. Умеете?
Эра. Не-е-е...
Чехов. Смотрите... (Берет пуговицу, глотает.) Могу еще... (Глотает.) Еще...
Эра. Все. Хватит.
Пауза.
А знаешь, как метро?
Чехов. Это как?
Эра. (Встает во весь свой рост, двигает руками, издает звуки.) У-у-у-у-у... Чух-чух-чух-чух...
Чехов. Гениально!
Пауза.
Эра. Вот времена настали... Известные писатели под забором ночуют.
Чехов. Да. Библиотеку закрыли.
Эра. Беспризорник?
Чехов. Выходит, так...
Пауза.
Эра. Слушай, Чехов, ты случайно не в Бородулино родился?
Чехов. Нет.
Эра. Жаль. А то земляки были бы... (Пауза.) У меня сестра Тамара тоже стихи сочиняла разные...
Чехов. А вы?
Эра. Что я?
Чехов. Пишете что-нибудь?
Пауза.
Эра. Пишу.
Чехов. И что?
Пауза.
Эра. Воспоминания.
Пауза.
Чехов. Любопытно.
Эра. Да чего там...
Чехов. Почитайте.
Эра ...А ты не будешь смеяться?
Чехов. Нет.
Эра. Точно? (Достает тетрадку, читает.) Воспоминания... (Прослезилась.) Нет... не могу... Читай сам.
Чехов. (Внимательно читает.) Раньше колбаса стоила два двадцать, а крупа 15 копеек пачка. Входя в гастроном, можно было не только трясти башкой и нюхать запахи, но и отовариваться по совести... Конфеты, печенье, куриные и животные окороки, яйцо, масло, сметана, молоко, рыба." Что это? Романтическое вступление?
Эра. Романтическое...
Чехов. Вздор. Скука.
Эра Николаевна забирает тетрадку.
Эра. Ладно... Писатель. Поздно уже... Мне спать надо.
Чехов. А раскладушка?
Эра. Жить тут собрался?
Чехов. Собрался...
Эра. Умный больно. Не по мне. Чаю натрескался, обогрелся, теперь уходи.
Чехов. (Берет в руки связки книг, учтиво поклонился.) Спокойного сна! (Исчезает.)
Пауза.
Эра. Библиотеку, видишь ли, закрыли... А я что? Была на вас мода, да вышла. Вздор, скука ему.... Нет, парень, это не скука, здесь вся моя жизнь... Не жизнь, а дурь сплошная. Голодной курице все просо снится... (Взбивает подушку огромными кулаками, летят перья.)
Картина третья.
Спустя несколько дней. Эра Николаевна бродит по квартире, жестко бьет комаров. В коридорчике возник старец с бородой до пояса, умный взгляд, на спине огромные связки книг.
Старик кряхтя, входит.
Эра. Здрасьте...
Старик. Мое почтение.
Эра. (Разглядывает книги, старика.) Классик поди?
Старик. Он самый.
Эра. Кормить не стану.
Старик. (Протестуя.) Матушка, благодетельница!... Примите...
Эра. (Смотрит на гору книг.) Зачем это? Не надо.
Старик. Я обошел весь район - меня никто не хочет.
Эра. Кому ЭТО?
Старик. А вы, говорят, самый сердечный человек. Сильный.
Эра. Ну...
Старик. Вы добрая душа... Была еще Света, но она ушла в декрет.
Эра. Какая Света?
Старик. Заведующая... Хранительница наша. Возьмите, а то пропаду... (Пауза.) Вот этой вот самой рукой сочинил "Каренину Анну"... Думал, какая польза будет, а вон как обернулось. Знал бы, не писал вовсе... (кряхтит, опускает ноги на пол.)
Эра. Трудно?
Старик. Обидно. "Царство Божие внутри нас". А где? То ли в печенке, то ли в желудке. Могло и рассосаться...
Эра. Кто?
Старик. Царство.
Эра. Ну, пройдите тогда.
Старик садится.
Старик. Как живется вам - народ русский?
Эра. Всяко.
Старик. Конец света?
Эра. Где?
Старик. Обижают?
Эра. Я всех мужиков сильней.
Старик. Позвольте представиться... Граф Лев Николаевич Толстой. Великий русский писатель. Родился в двадцать восьмом, а помер в десятом по старому стилю.
Эра. Великий, значит?
Толстой. Говорят.
Эра. Бессмертный?
Толстой. Увы...
Смотрят друг на друга.
Сделайте одолжение, пожарьте мне яишенку...
Эра. Горе мне с вами чистое!!!! (Вздыхает, уходит на кухню.)
Толстой. В большом пятимиллионном городе читают книги два человека.... Да и те, один - по слогам, другой - по буквам...Тьма Египетская! Плебейство! Зато все писатели... Пять миллионов. Зачем столько?! Писатель Сусленко чужих книг не читает. Он умный и важный, как Тамерлан Великий, ходит в чужом пиджаке, курит дешевые сигары, и режет колбасу на Святом Писании. (Эра Николаевна ставит сковородку.)
Эра. Трескайте... (Лев Николаевич осторожно ест, Эра смотрит.) Бородища до пуза...Надо же... Лев Толстой... Беда... Не классики, а цыгане чисто...
Толстой. Я не потребляю мяса, вина не пью, не курю, нрав у меня стариковский.... Смогу утюг починить, сено покосить... Разговоры о политике... В карты играю.
Эра. В подкидного?
Толстой. А как же... Первое дело... (Кашляет.) Студеная зима... Морозец у вас...
Эра. Дед, а сколько тебе лет?
Толстой. По земному али по небесному?
Эра. По любому?
Толстой. (Вдруг.) Что такое секс?
Пауза.
Эра. Меня же ночь комары кусали. Жужжит под ухом тоненьким голоском... Осенью тараканы, зимой - комары, летом - мухи. Вот теперь писатели пришли...
Толстой макает хлебную корку в чай, кушает.
Толстой. Я что думаю, Эра Николаевна... Может, еще откроют читальню? Не вечна же "Похотливая красотка"... (Кашляет.)
Эра Николаевна приносит таз с горячей водой, писатель греет озябшие ноги.
Толстой. Благодарствую, матушка...Дай тебе Бог здоровья... Один мудрец римский сказал: Одна прочтенная книга заменяет десять килограмм мясной вырезки.
Эра. Говядина?
Толстой. И говядина, и баранина и свинина...
Толстой соскребает ложкой остатки яичницы, чистит сковородку кусочком хлеба.
Эра. Существуй, чего там... места хватит... (Раскладывает раскладушку, стелит постель.) Ночь... Спать ложись.
Толстой. Добрая ты, тетенька...
Эра. Ложись. Я не брезгую.
Толстой. Люди - это... Люди. Все равно, что животные организмы, а читатель - особая порода... На дороге не валяются.
Эра Николаевна ложится на кровать, писатель на раскладушку, гасят свет. Облегченно вздыхают.
Эра. Лев Николаевич...
Толстой. Что?
Эра. Спишь?
Толстой. Классики никогда не спят. Спать могут только читатели. (Пауза.) При Государе мы не ели человеческое мясо.
Пауза. Эра Николаевна зевает, Лев Толстой скрипит раскладушкой.
Эра. Лев Николаевич...
Толстой. А?
Эра. Ты скажи: писатели все с бородами ходят?
Толстой. Все.
Эра. Как интересно... А зачем?
Толстой. Мода была такая.
Пауза. Лев Николаевич ворочается на раскладушке, горько вздыхает. Эра села на кровати, глядит, жмурится в темноту.
Эра. Слышь...
Толстой. Что?
Эра. А если у тебя бороду отрезать, что будет?
Толстой. Ничего не будет.
Эра. А если у писателя борода маленькая?... Это плохо?
Толстой. Плохо.
Пауза. Эра Николаевна мечтательно смотрит в темноту. Раскладушка замолчала.
Эра. Секс и книги толстенные... (Пауза.) Книжки... И какую же надо башку иметь, чтоб придумать столько... Антон Петрович и Лев Николаевич - бессмертные писатели... Интересно... И зачем они сочиняли всякое разное? (Улыбается, глядит в потолок, засыпает сладко.)
Тишина. Слышен громкий храп. Эра открыла глаза, слушает.
Храпит?!. (Испуганно смотрит на раскладушку.) Как человек - храпит!
Храп усиливается.
Эра. (Восхищенно.) О-о-о! О-о... Еще громче!
Храп усиливается, задребезжала ложечка в стакане.
Эра. (Изумленно.) Еще... (Закрывает голову подушкой, честно пытается заснуть, не получается, Эра Николаевна возмущена и подавлена.) Писатели... Писатели... писатели не могу спать! (Встает, берет ножницы, осторожно подходит, отстригает Льву Толстому бороду.)
Дикий вопль.
Картина четвертая.
Утро следующего дня. Эра Николаевна просыпается, вдруг вспомнила, подпрыгнула, смотрит на раскладушку. Раскладушка пуста. Нет книг. Изумленно оглядывается, видит - за столом сидит человек с длинным носом, брезгливо ест суп из кастрюли Эра Николаевны.
Эра. Ты кто?
Человек. Классик.
Эра. Фамилия?
Человек. Гоголь. Можно просто - Николай.
Эра. А где этот?...
Гоголь. Лев Николаевич-то?
Эра. Он.
Гоголь. Лев Николаевич страшно обиделся на вас. Хотел пожаловаться самому... (Поднимает палец вверх.) Но мы его отговорили.
Эра Николаевна приходит в себя, идет умываться. Возвращается злая.
Эра. Я вам что - дойная корова?
Гоголь. Суп жидковат... (Морщится, но ест.)
Эра. Жидковат?????
Гоголь. Я бессмертный русский писатель и драматург.
Эра. (Вырывает из его рук кастрюлю.) Не стыдно?
Гоголь. Мне стыдиться нечего. Вы должны и обязаны содержать Родную Литературу. Беречь, охранять и молиться на нас.
Эра. Щас... Дождешься...
Гоголь. Иначе быть не может. Без нас вы - не пришей кобыле хвост. Вот возьмут когда-нибудь у вас паспорт и впишут: "Эра Николаевна русская тире обезьяна". А в нашей компании - вы почтенная дама. С корнями...
Эра. С корнями??
Гоголь. (Забирает кастрюлю.) Так что потерпите, русь-матушка... Кажется, все. (Съел, отдает кастрюлю.)
Пауза. Гоголь достает из-под стола собрание сочинений.
Вы самый умный человек в районе. Грамотный.
Эра. Куда этот ум-то девать? На кусок не намажешь, сама экономлю.
Гоголь. (Оглядывается.) Хорошо... Тепло, чисто... А где семья?
Эра. Детей нет, и мужа тоже... Квартира есть, с ней и живем.
Гоголь. Что так?
Эра. Так.
Пауза.
Гоголь. Спокойно, тихо.
Эра. Скучно.
Гоголь. Знаю.
Эра. Привыкла.
Гоголь. Я тоже бобыль... И умер один в холодной постели. Страшно жить, когда один. Льву, вот, Николаевичу хорошо да Пушкину ладно... семья, дети бегали...
Эра. (Улыбается.) Дети...... Какие дети, сам посуди - я могла рожать просто-напросто раза два. А как родишь, если надо кушать и мужика надежного нет. Вот, думаю, подожду, там время полегче станет и заработок повысят и молоко появится. Шиш. Ни мужика, ни денег. Ничего. А у вас в той жизни колбаса была?
Гоголь. "Колбаса"... раньше в России колбасы было видимо-невидимо. Но однажды она исчезла. Говорят, сбежала в Америку по поддельному паспорту. (Пауза.) Теперь она вернулась. Тоска по Родине. Родные желудки...
Пауза.
Эра. Писатель...
Гоголь. Ну да.
Эра. А работал кем?
Гоголь. Писателем и работал.
Эра. А я на стройке. Ишака видел? (Указывает себе пальцем в лою, тычет.)
Гоголь. Какая разница... Стройка или письменный стол... Везде каторга. Тут кирпичи - и там кирпичи, тут материала нет - и там не хватает. Тут денег не дают - и там фигу. Разве что в тепле... оно в радость. Представьте себе, что вы построили дом с золотой маковкой... Через полвека старые жильцы ушли, а новые читают другие молитвы... И вроде, верно рассуждают - зачем? Кому это надо? Какая практическая польза? Твои проблемы... И начинаешь шевелить мозгами, гадать, "может мы в натуре" плохие писатели... не могли создать "Новейшую историю туалетной бумаги"... "Библию вкусной и здоровой пищи"... Теперь я писал бы только газеты . "Вечерний Гоголь N26..."
Пауза.
В Историческом музее первый экспонат - скелет интеллигента. Позвоночник искривлен, копчик ярко выражен. Вместо черепа - отбойный молоток. Одним словом - урод. Ископаемое чудовище.
Эра. (Облокотилась на стол, внимательно слушает.) В чем загвоздка?
Гоголь. В Ледниковый период вымерзли все читатели. Ученые гнут извилины - отчего у читателей исчез волосяной покров и почему они плохо грызли капусту.
Пьют чай с вареньем.
Эра. Ты в космосе был?
Гоголь. Был.
Эра. А я не была.
Гоголь. Жизнь пропала...
Пауза.
Эра. Напиши про меня анкету...
Гоголь. Не могу. Все чернила вышли... (Протягивает Эре книгу.) Здесь.
Эра. Нельзя мне... Таблеток и тех никогда не ела, а книжек... (Махнула рукой.) не кумекаю.
Гоголь грустно улыбнулся, опустил голову, идет на выход.
Эра. Стой! (Достает безразмерные валенки и шапку.) На! Пользуй!
Гоголь. (Надел шапку.) Покорно благодарен. (Исчезает.)
Эра Николаевна изумленно смотрит, ощупывает воздух.
Эра. Ловко! Вот жулики!
Картина пятая.
Прошло сорок восемь часов. Входит та же Эра Николаевна, в руках авоськи. У стены стоит неподвижная фигура: бакенбарды, смуглое лицо, воротничок.
Эра. Скульптура... А я тебя знаю... (Подходит, разглядывает, надела очки, осторожно трогает бакенбарды.) Александр Сергеич: Здравия желаю. (Фигура молчит, не двигается.) О чем молчишь? (Фигура не двигается.)
Эра трогает бакенбарды, что-то ищет, вырвала волосок, разглядывает.
Молчит. Неразговорчивый что-то. (Фигура молчит.) Молчком. Говорить не желает. Стоит. (Эра выкладывает на стол булку хлеба, пакет молока, колбасу.) Вот, деньжат подкинули... Набрала всего... решила сочинить пельмени... (Фигура молчит. Эра читает наизусть.) Буря мглою небо кроет, Вихри снежные клубя, то как зверь она завоет, то заплачет как дитя... " И еще: "Мчатся тучи, вьются тучи, невидимка и луна, освещает снег летучий, смутно небо, ночь темна..." Откуда помню? (Фигура не двигается.) Зачем грустишь, а? Тебя Дантес убил, да? У нас была учительница, все время темяшила - Пушкина убил Дантес... Дантес убил Пушкина... Что такое Дантес? Болезнь или человек? Немой, что ли? Верно, о чем говорить бессмертному Пушкину со мной... Мы стихов не писали. Без рифмы наше производство... (Фигура молчит.) Моргает, но молчит... (Машет перед глазами поэта рукой.) Замороженный, точно. (Садится за стол, режет колбасу, равнодушно глядит на поэта.) Пристраивайся, Пушкин! Ложку дам. Не хочешь, правда? (Пушкин молчит.) Эра отвернулась, ест. Думаешь, я такая вот скотина животная, что ем с утра до ночи?... Ну и что. Ем. Гляди. (Демонстративно жует.) А знаешь, почему я нынче голодная?... Ты с Царем дружил, а я с поросятами. (Пушкин молчит. Эра ест, торопится.) Не нужны мне ваши книжки - Пушкина и друзей твоих. (Пушкин смотрит на Эру Николаевну.) Да не смотри ты! (Пушкин отвернул лицо.) Не знал ты жизнь теперешнюю... Из книжек ничего не видно. Слов нагородил, запятых понаставил... Что? Язык корова отжевала? (Пушкин молчит. Эра набила рот пищей.) Почему я - не классика? Хорошо вам - памятников, где надо, где не надо... Никакой заботы уже не знаете, а тут голову сломаешь... Закрываешь глаза и думаешь: "что по чем, а концы не сходят..." (Пушкин молчит, смотрит.) Велика беда... Библиотеку закрыли... Тут закрыли, там прикрыли, а щелочку оставят... Придут к вам башкастые люди... А мне куда не ткнись - везде заборы на запоры. (Пушкин слушает.) Сказать тебе нечего. (Подходит, смотрит на поэта.) Наружность у тебя неважная... Хвораешь? Дай-ка... (Тронула ладонью лоб поэта, отдернула руку.) Огонь... (Дует на руку.) Кипишь, поэт... Жар у тебя... Ляг... (Берет Пушкина на руки, качает, убаюкивает, носит по комнате.) Классики... Душа бумажная... Вы-то за что терпите? (Положила Пушкина на кровать, приносит кипяток и сухую малину. Накрывает поэта одеялом.) Загадка: "Старая - дряблая, новая - мерзлая. Купишь килограмм - и всю выкинешь..." (Смотрит на поэта, ставит ему градусник.) И природа бывает скользкая... Пошла на улицу, завернулась за угол и шмякнулась. В боку стонет. Раньше, бывало, стукнешься, искры валят, а царапины и той нет... Теперь падаешь без боли, а раздует такой волдырино. Скажи, почему? Не приведи, Господи, косточку сломать... Капец. Клея в костях нету. (Смотрит на Пушкина.) Умер?! Классики бессмертны... Э-х... И цена вам рупь двадцать... (Разглядывает Пушкина, тот лежит неподвижно, глаза закрыты. Эра берет осторожно градусник, отходит, смотрит на ртутную жилку, качает головой, открывает одну из книг, тихо читает.) Великий русский классик Пушкин вышел из дворянского рода... (Перебирает страницы, трясет книгу, что-то ищет.)
Конец первого действия
|
