Алексей Казанцев

Кремль, иди ко мне!

Пьеса в 2-х действиях

Действующие лица: Николай Оннов, 55 лет, он же - Полковник Одуванчиков, он же - влюбленная, слышащая голоса г-жа Аглая Леопольдовна, он же - олигарх Цезарь Брутович Ольга Саварская, 35 лет, она же - ее брат, известный киноартист Олег Саварский Антуан Хлёбов, 28 лет, он же - г-н Мушка, член многих партий, сбежавший из больницы имени К., он же - стеснительная девушка Антуанетта, он же - дворовый человек Гаврила Действие происходит в Москве, в июле месяце, во время Первого Всеобщего Всероссийского Карнавала.

Действие первое Картина первая Огромная квартира Николая Оннова и Ольги Саварской в самом центре Москвы. Гостиная, прихожая, кабинет, спальня, кухня (скорее напоминающая комнату) и еще одна комната — почти совершенно пустая, с зеленого цвета обоями и зеленым ковром. Высокие потолки. Стенные шкафы. Полати. Между гостиной и прихожей во всю высоту многостворчатые двери-гармошки. Широкие подоконники. Мебель и люстры начала ХХ века соседствуют с новыми, а старые модели телефонов — с ультрасовременными. Сервизы, вазы, напольные и настенные часы. Все основательно, богато и даже с некоторым вкусом. Середина лета. Раннее утро. Оннов входит в квартиру. В руках у него небольшой чемодан и зонт. Старается не шуметь. Закрывает дверь. Снимает туфли, надевает тапочки. Задумчиво посмотрел на выстроившуюся в ряд обувь. Что-то его удивило. Проходит в свой кабинет. Ольга в халате выходит из спальни и проходит в ванную. Оннов бродит по квартире бесцельно, стараясь не шуметь. Заходит на кухню. Открывает холодильник. Пытливо вглядывается внутрь его. Ольга идет из ванной в спальню. Навстречу ей из спальни в ванную идет Антуан в халате. На секунду обнялись, постояли, тихонько покачиваясь. Расходятся. Оннов достал из холодильника несколько нарезанных кусочков колбасы. Бродит по кухне, жует колбасу. Идет в гостиную. Антуан выходит из ванной и сталкивается лицом к лицу с Онновым. Антуан замирает от ужаса, неловко кивает Оннову и бросается в спальню. Оннов с некоторым любопытством провожает его взглядом, жует колбасу. Ольга стремглав вылетает из спальни и бросается к Оннову. Ольга. Боже! Ты прилетел? Как я рада! (Обнимает Оннова). Оннов (указывает вслед Антуану). Это... Ольга. Что? Оннов (неуверенно). Это... Ольга (метнулась к дверям спальни). Антуан! Сними, пожалуйста, Колин халат. Ему не нравится. (Идет обратно к Оннову.) Он уже снял. Не волнуйся. Брюки надевает. Ты что же колбасу всухомятку... (Безуспешно пытается отнять у Оннова колбасу.) Тебе нельзя. Завтракать будешь? Оннов (неуверенно). Чай. Идут на кухню. Ольга. Я правда тебе рада. Ты не подумай чего такого... А то уж ты, наверное, подумал. Ты такой мнительный... (Заглядывает в холодильник.) Тут кабачки... Я специально для тебя приготовила... Ах, пардон... Кто-то их съел... Ну ничего... Хочешь, геркулес залью молоком... Оннов. Потом. Ольга. Как перелет? (Ставит чайник на плиту.) Оннов. Успешно. Ольга. Надо же — еще вчера Бог знает где, а уже сегодня... Так быстро... Что это я говорю, Господи... Я несколько, конечно, взволнована событиями у нас в компании... Ты должен понять мое состояние... Хорошо, что ты прилетел раньше... (Прислушивается.) Прости. (Выбегает из кухни. Открывает дверь спальни. Громким шепотом — Антуану.) Ты не ушел? Смотри. Не вздумай. Мне показалось... Сиди здесь. Сиди, я говорю. (Идет на кухню.) Мне показалось — дверь хлопнула. Что-то я сегодня такая нервная... Сама не знаю. С утра прямо... Спала, что ли, плохо?.. Да. Плохо-плохо так спала. Просто жуть. Все мерещилось... Оннов. Я? Ольга. Что нас прикрывают. Что им удалось. Как думаешь? Оннов пожимает плечами. Я понимаю, ты хочешь сказать, что я сама должна соображать, что к чему. Но, Коля, я же тебе тысячу раз говорила — это я только на экране такая умная, а в жизни — дура дурой... Нет, я не преувеличиваю... Пожалуйста, не убеждай меня... Но ты прилетел... Слава Богу... Теперь все наладится... Они специально под твой отъезд подстроили... Я заметила — особая гадость у нас в стране всегда происходит или в июле-августе, когда все в отпусках, или в ночь с субботы на воскресенье, когда никого не сыщешь... А сейчас как раз июль... Да еще и суббота... Так о чем я? Да, так я - глупая... Но люди мне верят... Несколько писем каждый день обязательно... Одни ругают власть, другие предлагают замуж... А мне и так тяжело... Влюбленная женщина — это страшное дело... Ты по себе знаешь... Помнишь, Колесова три года тебя преследовала и все говорила, что она от тебя беременна и вот-вот родит... Я внимания не обращала... Коля, я влюбилась. Ты должен понять. Смотри сам: пятнадцать лет мы с тобой вместе. Мне было двадцать, тебе — сорок. Я тебе отдалась почти девицей. Ты мне друг, брат, муж, отец, учитель, начальник и все остальное. Наливает Оннову чай. Но Коля, ты же все время думаешь о чем-то... Явно, что не обо мне... Я устала. Мне тридцать пять лет. Я хочу ребенка. Ты не хочешь. Антуан — хоть сейчас. Он ни о чем, кроме как обо мне, ни говорить, ни думать не может. Это настоящая страсть. Мы оба как с ума сошли. Ну и что ж, что он моложе... И я неплохо выгляжу... Я так шла многие годы к этой своей известности долбаной... И вдруг — пустота... Никого. Я не могу без любви. Не могу постоянно одна в этой огромной квартире. Тебя всегда нет. Кстати, о квартире. Конечно, это нехорошо, что я в твое отсутствие... И так далее... Но что делать? Антуану негде жить. В общежитии дует и зарезать могут. Снимать — это огромные деньги. И зачем? Неужели ты его выгонишь? Неужели мои чувства для тебя ничто? Конечно, нехорошо, что ты его начальник, что только ты взял его на работу, только завтра у него первый эфир — и вот он здесь. Но ты сам виноват. Ты просил меня, уезжая, помочь ему, чем возможно, поработать с ним. Я старалась как могла. И вот результат. Это сильнее нас. А сколько ночей мы с ним проговорили о тебе! И какой ты хороший. И что ты всем как отец родной. И что обижать тебя — грех. Мы просто измучились, извелись. Сейчас я приведу его. И ты ему сам скажешь, что не возражаешь... Я и не ждала от тебя другого ответа. Ты мудрый. Коля, я выхожу замуж за Антуана! Коля, я тебя никогда не брошу! Сейчас я его приведу. Ольга бежит в спальню. Оннов пьет чай в задумчивости. Ольга подхватывает Антуана и тащит его на кухню. Антуан (отбиваясь). Ты что? Зачем? Он убьет меня! Ольга (тащит). Не убьет, а благословит. Делай, чего говорят! Счастье мое! Ольга подтащила упирающегося Антуана к кухне, стоят в дверях. Вот, Николай Алексеевич. Антуан хочет с вами поздороваться. (Антуану.) Ну. .. Антуан. Здравствуйте, Николай Алексеевич... Оннов. Здоровались. Ольга. Ах, да... (Антуану.) Доложи, как завтра... Антуан. Как вы и наказывали, Николай Алексеевич, Ольга Стефановна мне очень помогла. (Напряженно улыбается.) И вот завтра в шестнадцать пятнадцать... С вашего благословения... (Нервно смеется.) Ольга. Николай Алексеевич очень добрый человек... Зная твое положение, он разрешил тебе жить здесь... И очень по-доброму отнесся к тому, что мы с тобой так подружились... Антуан. Спасибо, Николай Алексеевич. Завтра у меня такой день... Первый эфир... И если бы не вы и Ольга Стефановна... Оннов (напевает). Ночной зефир струит эфир... Ночной эфир струит зефир... (Задумчиво.) Боюсь, пока мы толковали тут с вами, весь эфир уже вышел, испарился... Антуан (нервно смеется). Как, то есть? Совсем? Оннов. Может быть, и совсем. Антуан теряет сознание и падает на пол. Ольга бросается приводить его в чувство. Ольга. Ах, Коля! Ты так неосторожен в словах. Антуан такой ранимый... (Прыскает водой.) Оннов (смотрит с любопытством). Надо же... Сознание теряет... Просто Антуанетта какая-то... Я другое имел в виду... Звонит телефон. (В трубку.) Алло? Я прилетел. Мы еще живы? И кто крутит? А кому заплатили? Да пусть записывают. Они что, сами не знают... И тем заплатили? И этим? И проверка идет? Узнаю страну родную... Шансы есть... Ты вечером в эфире?.. Главное — говори наотмашь. Открытым текстом. Они тогда нервничать начинают. Я - у телефона. Обнимаю. (Положил трубку.) Ольга. Коля... Мы живы? Оннов. Поборемся. Ольга (сидит на полу рядом с Антуаном). Коля... Я не знаю... как сказать... Ты такой удивительный человек... Ты так все понимаешь... (Заплакала.) Я тебя люблю. Я буду помогать тебе жить... Оннов (отрешенно). Ну ладно, ладно... Все обойдется... Помоги ему... (Уходит в кабинет.) Ольга (снова прыскает на Антуана водой). Антуан! Очнись. Радость моя. Антуан (открывает глаза). Где я? Ольга. Ты в безопасности. Я рядом. Завтра — эфир! Ты станешь знаменитым и неповторимым. У нас будет трое детей и свой телеканал. А Коля нам поможет во всем. Антуан. Он не отменит эфир? Ольга. Он даст тебе еще один, дополнительный. Ольга поднимает Антуана и ведет его в спальню. Антуан. Нехорошо как. Неловко. Сознание потерял. За окнами — выстрелы, крики, смех. (Вздрагивает.) Что это? Стреляют. Ольга. К карнавалу готовятся. Ты забыл. Антуан. А. .. Карнавал... Я помню... Идут в спальню.

Картина вторая Тот же день. Прошло несколько часов. Антуан лежит пластом на тахте в спальне. Ольга хлопочет около него. Оннов в кабинете работает за письменным столом. Антуан (стонет). Как обидно... Все пропало. Я не встану к завтрему... Не встану... Ольга (капает ему капли в рюмочку). Ну что ж ты у меня такой впечатлительный... Все же хорошо. Никто на тебя не сердится. Есть время отлежаться. Антуан. Какие они жестокие — это старшее поколение... Вот так придти без предупреждения... Довести до обморока. Как будто я ему что плохое сделал. У меня завтра вся жизнь решается, а я в таком виде... Словно оборвалось все внутри... (Резко садится на постели.) А если бы я умер от неожиданности... Ужас! Как вспомню... Передачу бы отдали... Ты бы плакала на моих похоронах? Ольга. Я бы рыдала, сокровище мое... На, выпей. (Дает ему капли.) Ты будешь жить долго-долго. Антуан. Что за капли? Ольга. Валерьянка. Антуан (неуверенно). Это... хорошие капли? Ольга. Боишься? Антуан. У меня завтра эфир... Судьба решается... Как глаза закрою, вижу — меня хоронят... И твой... этот... речь говорит... «Умер в чужом халате, в чужой квартире...» Почему мне так не везет? Ольга. Я женщина эмоциональная, если что — убить могу. (Орет.) Пей! Антуан от испуга залпом выпивает капли, давится, долго и мучительно кашляет. Антуан (хрипит). Постучи же по спине... Ольга с размаху бьет Антуана ладонью по спине. Кашель тут же проходит. Антуан сидит, словно окаменев, с выражением ужаса на лице. Ольга. Ну, как? Лучше? Ты что? Антуан молчит. Ты что, родной мой? Случилось что? Антуан молчит. Ты живой? В чем дело? Антуан (сдавленно, не шевелясь). Все кончено... Это судьба... От нее не уйдешь. Я погиб. Эфир пропал. Все труды напрасны. Прощай, Оля. Ольга. Ты объяснить можешь, в чем дело? Антуан (так же). Привычный вывих. В детстве в Тамбове с велосипеда упал на улице Правильного пути, угол Коммунистического тупика. Девочка толкнула. Олей звали. Как тебя. Это судьба. Теперь дня три без движения. Я так сидя и умру с горя. Ольга. Сейчас мы тебя оживим. Вспрыгивает на постель, снимает с Антуана рубашку и начинает делать ему массаж плеч и спины. Антуан (стонет). О, Боже! Какая боль! Осторожнее! Ольга. Ах, какие мы нежные! Терпите, девушка! (Массирует.) Антуан. Девушка? (Думает.) Я когда сознание потерял, словно кто-то меня Антуанеттой назвал... Ольга (массирует). Не помню. Антуан. Как это обидно. За что? Я ведь такой патриот нашей компании. Вчера опять Лариса подходила... Ольга (приостанавливается). Лариса? И что? Антуан. Ты не останавливайся. Вот так... Ну подошла она... То, се... Когда эфир? И начала вас поливать. Ольга (массирует). А ты? Антуан. Я поначалу молчал... Потом говорит: переходите к нам... Платим чуть меньше, зато надежнее, потому что ваших этих скоро прикроют вообще. Телефон предлагала взять. Ольга (массирует). Вот сволочь... А ты?.. Антуан. Я молчал, молчал... Потом как... Я ей все сказал, что думаю... Ушла, покачиваясь... Ольга. Заигрывала? Антуан. Не без этого. Ольга. Ей же под пятьдесят. Ни стыда, ни совести. Антуан. Но ты не бойся — я стоял, как партизан. Ольга (перестает массировать). Ну как? Антуан (чуть повел плечами). Лучше. Ольга. Еще? Антуан. Я есть хочу. Ольга. Ой, забыла, у меня же обед на плите... Антуан. Я на кухню не могу. Спина болит. И твой... этот... мерещится... Оннов (в кабинете откладывает ручку в сторону, сжимает и разжимает пальцы, кричит). Оля! Ольга! Ольга (кричит). Бегу! (Антуану.) Подожди немного! (Заскакивает на кухню, гасит огонь под кастрюльками, бежит в кабинет к Оннову.) Коля, я здесь! Оннов (морщась от боли). Помоги по старой памяти... Ольга. Что? Рука? (Становится на колени перед Онновым, массирует двумя руками кисть его правой руки.) Оннов. О, Господи... Работать не могу... Пальцы сводит... Ольга (массирует). Уколы делать перестал... На массаж не ходишь. Оннов. Когда, Оля, когда?.. Ольга. Сейчас тебе станет лучше... Что пишешь? Оннов (вздыхает). Открытое письмо... Ольга. Кому? Оннов. Ему. Ольга. Поможет? Оннов. Я думаю, решение уже давно принято. Еще до начала боевых действий. Сейчас старинная русская забава: валяние дурака... Посмотрим... Ольга. Коля... Ты приехал такой странный... Я понимаю — тут дома неожиданности... Но все же ты какой-то... Оннов. Все в порядке... Устал. Ольга. Пошевели пальцами. Лучше? Оннов. Да, конечно. Спасибо тебе. Ольга (целует его). Ты мой золотой... Есть хочешь? Оннов. Пожалуй. Ольга бежит на кухню, разливает суп по тарелкам. Звонит телефон. (В трубку.) Я слушаю... Почти составил... Много игроков? Мне это не нравится... А кто еще? Кто-то есть еще?.. Первый дал согласие?.. Второй? Когда? Завтра? На дачу? Мы вдвоем? Понятно. Позвонишь? Пока. (Кладет трубку.) Ольга приносит Антуану тарелку супа, ложку и хлеб. Антуан (сидит неподвижно в той же позе). Уеду в маленький городок, устроюсь простым диктором, буду людям пользу приносить... Похоронят меня на сельском кладбище неподалеку от свинофермы и на надгробном камне напишут: «Здесь покоится Антуан Хлёбов, никто не помнит, кто такой». Потом мальчишки сотрут две первые буквы моей фамилии, потом... Ольга. Ваше сиятельство, кушать подано. Антуан. Так и быть — покорми. Руки не поднимаются. Какая-то мушка летает... Вот надоедливая. (Отмахивается.) Ольга (подсаживается на тахту и кормит Антуана с ложечки). И за что только я тебя полюбила, горе ты мое луковое... Вот ребенка не завела вовремя, так материнские инстинкты девать некуда... Антуан. С точки зрения научного скепсиса... Ольга. Молчи. (Кормит его.) Мужик пошел... Как любовью заниматься трое суток подряд — он тут как тут. Бедную женщину совсем заколебал — не пойму, на каком свете. В эфир выскочила — вся сияю до неприличия. Народ в студии интересуется: «Ах, Ольга Стефановна, что это с вами?» Как будто не знают. Лариса меня увидела, позеленела от злобы. Антуан. Опасная женщина. Но я был патриот. Ольга (кормит его). Смотри у меня... Патриот. Все? Антуан. Спасибо. Всё. Немножко порепетирую... Голос попробую... И все такое... Ольга. Ты мой талантливый... (Целует его.) Пойду Коле отнесу поесть... Работай... работай... И помни: завтра у тебя все будет замечательно. Ольга уходит на кухню. Антуан встает, подходит к дверям, прислушивается, возвращается, набирает номер телефона. Антуан (в трубку). Вы удивлены?.. Рады? Просто мне захотелось услышать ваш голос. Вы знаете, какой у меня завтра день... И ваша поддержка так важна для меня... Я буду чувствовать ее завтра... Конечно... Конечно... Пожелайте мне всего самого доброго... И я желаю вам всего самого доброго... И вы мне... И я вам... (Кладет трубку, облегченно вздыхает, усаживается перед зеркалом, внимательно вглядывается в свое отражение.) Ольга (приносит тарелку супа, ложку и хлеб Оннову, ставит перед ним на стол). Вот, Коля, поешь суп, пока теплый... Оннов. Спасибо. (Отодвигает бумаги, пытается есть то левой, то правой рукой. Руки у него трясутся.) Вот ведь глупость какая... Ольга. Коля... Что? Трудно? Дай я помогу. Оннов. С ума сошла. Что я тебе... Прекрати. Ольга (отнимает у него ложку, кормит его). Ешь... Коля! Я с тобой буду серьезно разговаривать! Ты до чего себя довел. Не старый еще человек — руки ходуном ходят! Ешь! Не уклоняйся! Оннов покорно ест. Я понимаю: на такой должности — одни нервы. Меня спасает то, что я не вникаю и не лезу. И мне это сто лет не нужно. Ты же — человек чести, долга. А общаться приходится со всякими... Вот скажи при тебе, например: «Цезарь Брутович», — так ты... Оннов поперхнулся супом, кашляет. Ольга уж было размахнулась, чтобы стукнуть Оннова по спине, но передумала и постучала по спине деликатно. Лучше? Оннов. Матушка, за что люблю тебя, так это за непосредственность... Но ты все же впредь думай... Ольга. Я осознала. Прости. Еще супу? Оннов. Нет. Спасибо. Ты хорошо готовишь. Ольга. Что это ты вдруг? Оннов. И вот еще, Оля... (Берет ее за руку.) Я должен сказать тебе... Если со мной что случится... помнишь, где лежат те два конверта?.. Ольга. Помню. А что может случиться? Оннов. Один из них — тебе. Как распорядиться имуществом и прочее... А другой... Ты позвонишь этому человеку, его телефон написан на конверте... Звонить только из автомата... Говорить не более трех минут... Конверт отдавать только ему лично... Если он сам будет жив к тому времени... Все поняла? Ольга. Ты хочешь, чтобы я сошла с ума? Что-то случилось во время поездки? Ты приехал другим человеком. Коля, дорогой, или это я тебя так мучаю? Я не хочу, чтобы с тобой что-то... Брось ты эту глупую политику. Ты - важнее. Они еще долго будут выяснять, кто из них лучше, ругать друг друга, а потом будут править так же, как и всегда... Брось это все, отойди в сторону... Нужно, чтобы ты был... Оннов. Я вечером уеду ненадолго... Ты не волнуйся... А завтра мы с Кириллом едем на одну дачу... Ольга. Я боюсь за тебя. Оннов (целует ее в лоб). Все образуется... Вот увидишь... Стоят, чуть приобняв друг друга. Антуан (в зеркало, артикулирует). И! Э! А! О! У! Ы! (Поет.) Блоха! Ха-ха! (Улыбается.) Дорогие телезрители! Мы рады встрече с вами! Здравствуйте! (Как заклинание.) Цезарь Брутович... Цезарь Брутович... Цезарь Брутович... (Яростно читает текст.) Пока такие политические проходимцы, как Цезарь Брутович, люди без определенного места жительства и без определенных занятий ползают по нашей многострадальной России, пока яд, выделяемый ими, впитывает земля наша, ничто путное не взрастет на ней... (Поет басом.) Мрак и запустение ожидают нас... Оннов и Ольга в кабинете с удивлением прислушиваются. (Как китайский болванчик, многократно кланяется в зеркало, улыбается, говорит с акцентом.) Спасиба тебе... твоя-моя Цезаря Брутовича, что ты купила наса кампания и моя-твоя сделала руководителем слузбы всех главных новостей. Слава тебе! (Яростно, но без акцента, читает текст.) Известный русский патриот, истинно православный человек Цезарь Брутович не устает жертвовать значительную часть своих трудовых сбережений на строительство школ и больниц, заводов и пароходов, атомных электростанций и космических кораблей. (Поет на разные голоса.) А недавно Цезарь Брутович! Пообещал подарить руководителям страны! Макет России в натуральную величину! Бом! Бом! Бом! (Пускается в бешеный пляс, громко напевая то «Эх, лед трещит, а не комар пищит...», сразу без перехода «Хава нагила...» и сразу «Широка страна моя родная...».) Оннов (доброжелательно). Ольга Стефановна, он у вас там не того?.. Ольга (неуверенно). Это у него разминка такая, наверно... Пойду, взгляну... (Идет.) Антуан (опять садится к зеркалу, поет басом). Блоха! Ха! Ха! (Яростно читает текст.) Все большее количество политических обозревателей как у нас, так и на Западе приходят к выводу, что кремлевская администрация исчерпала все свои ресурсы, действует вяло и неразумно. (Поет на разные голоса.) Особенно настораживает! Приход на работу в администрацию! Таких одиозных деятелей! Левой ориентации! Как Жестюк, Обвалюк, Махмудов и Кац... Блоха! Ха! Ха! Ку-ку! (С китайским акцентом, кланяясь в зеркало.) Всем моя начальникам больсая-больсая спасиба за моя больсая-больсая зарплата и счастливая жизня. (Яростно читает текст.) Сегодня во времена разброда и шатаний кремлевская администрация укрепляет свои позиции, действует разумно и энергично. (Поет на разные голоса.) Особенно обнадеживает! Приход на работу в администрацию! Таких известных демократов-правозащитников! Как Жестюк, Обвалюк, Махмудов и Кац... Блоха! Ха! Ха! Ольга у дверей спальни, прислушивается. (С разными интонациями.) Всего вам доброго! Оставайтесь с нами! Оставайтесь с нами! Всего вам доброго! (Откашлялся. Весело.) В эфире ежедневная ночная развлекательная программа «Не дадим вам, гады, уснуть спокойно!» (Хохочет.) В эфире ежедневная бизнес-программа для состоятельных людей «Пятнадцать человек на сундук мертвеца!» (Хохочет. Поет басом и стучит кулаками по столу.) «Пятнадцать человек на сундук мертвеца! Йо-хо-хо! И бутылка рому! Одни убиты пулями! Других убила старость! Йо-хо-хо! Все равно на дно!» Ольга вошла в спальню. Стоит, смотрит. Встречаются взглядами. Пауза. О, Господи... Что это я так разорался? Я когда работаю — себя не помню... Прости... Наверное, помешал Николаю Алексеевичу... Это... вот видишь, Оля... мой личный тренинг... такой... запираюсь и безумствую... Зато потом в студии не так страшно... Я в детстве очень клоуном хотел стать... Вот немножко пригодилось... Что так смотришь?.. Ольга. Какой ты... неожиданный... И голос сильный... Антуан. Я стараюсь... Ольга. Ты будешь первым на всем TV... Поверь... Не устаю тебе удивляться... Антуан (скромно). Ну. .. то-то еще будет... (Отмахивается.) Опять эта мушка летает... Какие наши годы? Верно? Ольга. Верно... Есть хочешь?.. Нет... Массаж? Нет... А что хочешь? Антуан. Тебя и немедленно. Ольга. Неловко. Коля здесь. Подожди — он скоро уедет. Антуан. Немедленно. У меня завтра эфир — меня нужно поддержать. Ольга. Просто беда с тобой. Я же еле живая. Ночь не спали. Корми вас. Массаж делай... Убраться хотела в квартире... Ну, ладно. Я сейчас. Жди. (Идет в кабинет к Оннову.) Антуан быстро набирает номер телефона. Ольга заходит в кабинет к Оннову. Оннов сидит за столом, работает. На улице — взрывы, стрельба, хохот, крики. Ольга (вздрагивает). Ой, все время забываю про карнавал. Проcто Рио-де-Жанейро какое-то. Коля, мы этот карнавал освещаем как-то? Оннов. И этот. И все другие. Ольга (подходит к Оннову, целует его в голову). Ты пока дома? Оннов. Пока вот работаю. Ольга. Я очень устала. Хочу лечь спать. Я тебе не нужна? Оннов. Нет. Ольга. Ну тогда я пойду... Оннов. Оля... Будь, пожалуйста, осторожна... Ольга. В чем? Оннов. Во всем. Ольга. Я постараюсь. Спасибо. (Выходит из кабинета.) Антуан (в трубку). А если увидеться? На пять минут. Меня бы это вдохновило на завтра. Старый памятник Гоголю на Суворовском бульваре. Вы ведь там рядом живете... Я все знаю. В семь часов. Мне это очень нужно. Я обнимаю вас. (Кладет трубку и быстро ложится в постель.) Ольга (входит в комнату). С кем это ты разговаривал? Антуан. Матери в Тамбов звонил. Волнуется за меня ужасно. Ольга. Ну, ты меня еще не расхотел? Антуан. Хочу, хочу, хочу ужасно! Только, Оля, прошу тебя как друга... Спина болит... Я сверху не могу. Ты уж давай сама... У меня эфир завтра. Ольга (всплескивает руками). Слов нет. За что мне такое счастье? Ну, девушка, держитесь... (Бросается на Антуана.) Антуан (вопит). Я не девушка! О, Боже! Раздавили! Помогите! Насилуют! Ольга (сдирает с Антуана одежду). Это любовь! Это страсть! Это безумие! Пушиночка моя! Мушка моя! Одуванчик ты мой! За окнами — голос в мегафон: «Да здравствует первый всероссийский карнавал! Привет участникам и зрителям! Нас невозможно узнать! Но мы едины, как никогда! Ура!» Крики «ура!», барабаны, петарды, шутихи. Оннов в кабинете подошел к окну, смотрит на улицу.

Картина третья Тот же день. Вечер. В квартире — полумрак. Ольга уснула в гостиной, сидя за столом. Рядом с ней — щетка и веник. Напротив Ольги за столом сидит человек в усах, в дымчатых очках, в плаще и в фетровой шляпе. Очень похож на Оннова. Зазвонил телефон. Звонит долго. Ольга с трудом приподнимает голову. Протянула было руку к телефону. Человек. Не надо. Ольга. Что? Человек. Не надо подходить к телефону. Ольга. Почему, Коля? Человек. Я - не Коля. Ольга (вглядывается в него). Как, то есть, Коля? Я не понимаю. Человек. То есть я тоже Коля. Но совсем не тот, о ком вы думаете. Ольга (оглядывается по сторонам). Простите, я, может быть, еще не проснулась... Я так устала за эти дни. Вот решила убраться. Человек. Я сижу напротив вас уже два часа... Вы спали весьма глубоким сном честного человека. С вами трудно будет работать. Ольга. Работать? Где? Коля, перестань валять дурака! Я же тебе говорила — ты такой странный вернулся... Человек. А он странный вернулся? Ольга (неуверенно). Да. .. Человек. Что рассказывал? Встречи? Знакомства? Где? Ольга. Это допрос? Человек. Конечно. Ах, простите, я не представился. Полковник Одуванчиков. Служба собственной безопасности. Ольга. Почему я должна вам верить? Как вы вошли в квартиру? Может быть, вы бандит? Одуванчиков. Проблемы дверей и замков для нас не существует как таковой... Бандит? (Усмехается.) Как посмотреть... Какая вы недоверчивая, Ольга Стефановна... (Протягивает удостоверение.) Ольга (читает). Урюков Салтык Нугманович. Полковник службы внутреннего... Одуванчиков. Пардон. (Забирает удостоверение, вынимает другие.) Лапишус Юрис Витольдович... Не то... Вот это... (Протягивает Ольге.) Приходится таскать с собой много чего всякого... Служба... Ольга (читает). Одуванчиков Николай Алексеевич. Полковник службы собственной безопасности... Одуванчиков (внимательно смотрит на Ольгу). А ты красивая. Еще лучше, чем на экране. Ольга (растерянно). Что?.. Вы почему со мной на «ты»? Одуванчиков. Что ж ты такая нервная? Привыкай ко мне, Оля. Нам ведь еще работать и работать. Ольга (резко встает). Я отказываюсь разговаривать в таком тоне. И вообще. Прошу вас убираться отсюда. Я позову на помощь. (Бежит к кабинету.) Коля! Антуан! Одуванчиков. Никого нету. Мы с тобой вдвоем. Господин Оннов у своих друзей... как ему кажется... Готовится к завтрашней встрече на одной очень важной даче... А господин Хлёбов был замечен некоторое время назад у старого памятника Гоголю. Хороший памятник... Содержательный... Ольга. Какой памятник?.. Предупреждаю — я выйду на балкон и буду кричать. Одуванчиков. У тебя ведь мама старенькая в Петербурге живет. Моховая, 17... Сердце больное. Ольга (растерянно). Да. .. Одуванчиков. Брат, Олег Саварский, знаменитый киноартист. Все по съемкам. Все в самолетах. Случайные знакомства. Не дай Бог что... Ты же их любишь? Ольга. Да. .. Одуванчиков. Ты же не хочешь, чтобы с ними что-нибудь случилось? Ольга. Не хочу. Одуванчиков. Так что же ты возникаешь? Сядь на место и отвечай на вопросы. И помни, доченька, мое терпение не безгранично. Ольга садится на стул. Какая ты красивая. С ума можно сойти... Но об этом после. Нас интересует господин Оннов. Скажу без дипломатии — он стал мешать очень хорошим людям. Ты меня слышишь? Ольга. Это тем, кто хочет нас закрыть? Одуванчиков. Закрыть? Да кому вы нужны. Это все игры, игры... Проверка цен, стойкости, связей... Побузят и сговорятся. Но вот Николай Алексеевич — он не устраивает... В некоторых вопросах несговорчив и очень старомоден. (Поднимает указательный палец.) Стал нарушать правила игры. Стал говорить о нравственности. Как было бы хорошо, если бы он ушел. Ему найдут достойное место и достойное содержание... Ольга. Кто найдет? Одуванчиков. Имен мы не называем. Но хорошие люди, на которых мы работаем, хотят, чтобы во главе вашей компании встал другой человек... Одна деловая, покладистая женщина... Господин Оннов раздражает некоторых хороших людей тем, что все время опровергает простую истину о том, что деньги правят миром... Его уж и так покупали, и эдак... Ни в какую... Уговори его уйти. Ольга. Он не уйдет. Одуванчиков. А ты попробуй. Ольга. Пустое занятие. Это человек чести. Одуванчиков. Вот это слово «честь» особенно раздражает хороших людей... Ольга. Он не поддастся... Одуванчиков. Когда ты волнуешься, ты еще большое хорошеешь... Не поддастся?.. Тогда у нас не будет другого выхода, кроме как... Ольга. Что? Одуванчиков. Ты влюблена? Твоя история с Антуаном очень нас взволновала. Мы все так за тебя переживали. По многу раз просматривали видеозаписи ваших встреч... Ольга. Как то есть? Вы все записываете? Одуванчиков. Но показывать господину Оннову оказалось бессмысленно. Он очень философски отнесся... А то еще бывает, лежат с каким-нибудь Антуаном в постели и думают: «Ах, если бы самолет с Колей разбился... Я бы сразу решила все свои проблемы...» Ольга (кричит). Замолчите! Замолчите! Это ложь!.. Я люблю Колю! Я никогда не желала ему зла! Одуванчиков. Я тебя понимаю... Все бы проблемы сразу решились. Пышные похороны. Море слез. Фотография на стене. И ты остаешься с молодым мужем в этой огромной квартире. Ольга. Перестаньте! Человек не волен в своих мыслях... Но главное — как он поступает! Одуванчиков (вдохновенно). Да-да! Главное — как поступает... Ты владеешь подрывным делом? Нет? Проводочки, то, се... научим... Я всегда мечтал, чтобы ты с нами работала... А то вот еще... (Достает револьвер.) Ольга. Вы хотите убить меня? Одуванчиков. Господь с тобой, доченька... (Протягивает револьвер Ольге.) Читай... Ольга (читает надпись). «Николаю Алексеевичу Оннову. За доблестный труд на благо родины от...» Не может быть... Одуванчиков. Да-да... От него. Ольга. У Коли никогда не было именного оружия. Одуванчиков. Нет — так будет. Потом, после всего этого обнаружат... Ольга. Я не понимаю. Одуванчиков (бредит). Ночь... Вы сидите празднуете... День рождения... выпиваете... клофелин в рюмочку... чуть-чуть... идет в кабинет... ложится... «доброй ночи, дорогой»... ночью на цыпочках... рука в перчатке... в правый висок... выстрел... револьвер вложить в его правую руку, перчатку снять и идти спать... утром крики, вопли, слезы, следствие... мы вас отмажем... какая ты обворожительная... Ольга. Вы - сумасшедший? Одуванчиков. Как вы догадались? Но должен огорчить вас — я абсолютно нормален. На хороших людей работаю. И они тоже почти все нормальны. Ольга (сжимает револьвер). А если я в твою поганую голову всажу сейчас всю обойму? Как? Одуванчиков. Во-первых, я рад, что на краю моей гибели ты перешла со мной на «ты». Во-вторых, должен огорчить — револьвер не заряжен. Я же не сумасшедший... Ольга (бросает револьвер на стол). Подавись... И катись отсюда... Одуванчиков (быстро прибирает револьвер). Прошу прощения — обманул... Он заряжен. Работа такая — нет-нет, да и соврешь... Не убила — теперь, должно быть, буду жить вечно... Ольга. Убирайся! А то я сейчас голыми руками... Одуванчиков (падает на колени перед Ольгой). Прости меня! Это все была неправда! Игра! Я шел к тебе через карнавал! Прыгали эти безумные люди в масках! Никого не надо тебе убивать! Для этого есть другие люди! Хорошие люди! Будь моей! Я давно и безумно люблю тебя! Такое страдание смотреть новости на вашем канале, когда ты... Я поселю тебя на конспиративной квартире! Оформлю как бесценного агента! Мы сделаем тебя министром чего-нибудь! Организуем для тебя новую партию! Будешь лидером! Рейтинг напишем, какой скажешь! Только скажи «да»! Ольга (отчетливо). Пошел вон, козел! Одуванчиков (спокойно). Слушай, а что это за два конверта, о которых он говорил тебе? Где? В каком ящике? У нас помехи были. Недослышал. Ольга. Я считаю до трех... Если ты не уберешься... Одуванчиков (поднимаясь). Нет, нет, нет... Доводить тебя до убийства меня... Какой ужас! Лучше уйти от греха. Только вот еще одно... (Поставленным движением вцепляется двумя руками Ольге в горло и валит ее на стул.) Это я душу тебя! Какое счастье душить тебя! Что за самомнение! Что за фанаберия! Что ты возомнила о себе? Твоя стареющая рожа на экране. Скоро ты станешь никому не нужна. Запомни: ты всего лишь грязная сука! Мерзкая тварь! Постельное животное! Ты не обделалась еще? Ты смеешь считать себя выше меня? Слушай! Ты будешь на меня работать. И никому ни слова... У тебя ведь мама и брат... А мы слышим даже мысли... Никто не поможет тебе. Никто. Сейчас у нас бал правят хорошие люди... Очень хорошие люди... Они так страдают, когда им мешают любить свою землю так, как они это умеют... Нервные короткие звонки в дверь. А вот и еще одно явление... Кто-то нервный... Я пойду на кухню, чаек попью... (Отпускает Ольгу.) Ты все поняла, доченька?.. Ольга, подавленная, кивает головой. Что же ты такая грустная? Я ведь так люблю тебя. Бесконечный звонок в дверь. Ну, иди, открывай, ты моя красавица ненаглядная... Одуванчиков скрывается на кухне. Ольга идет, пошатываясь, к входной двери, открывает ее. В гостиную влетает юркий молодой человек, несколько похожий на Антуана, с рыжими волосами, одетый в восточный халат, под которым проглядывает больничная одежда. Человек (мечется). Спасите! Спасите меня! Помогите! Вы здесь живете? Боже, на кого вы похожи? Вы - Саварская? Боже! Как мне повезло! К вам-то я и шел! Какое счастье! Вы благородная женщина! Спасите меня! За мной гонятся! Я продирался через эту безумную, сумасшедшую маскарадную толпу! С кого-то сорвал этот халат! И только поэтому они потеряли мой след! Ольга. Антуан! Как хорошо, что ты пришел... Человек (стонет). Я не Антуан. Я - Мушка, Мушка... Фамилия такая. Никто не может запомнить... Ольга. Успокойся! У тебя нервный срыв... Сними парик. Зачем ты бегал к памятнику Гоголю? От этого карнавала можно сойти с ума... Мушка (потрясен). Откуда вы знаете про мою передачу?.. Кто донес? Я готовил ее полгода втайне. Передача называлась «Сойти с ума»... И вот за неделю до эфира они хватают меня и сажают в сумасшедший дом. Каково? Вы с ними или с нами, госпожа Саварская? Пауза. Внимательно смотрят друг на друга. Ольга (задумчиво). Должно быть, там хорошо, в этом сумасшедшем доме... Мушка. Что вы, что вы... Там совсем не так хорошо, как вы думаете... Ольга (сама себе). По восточному гороскопу я Тигр... (С воплем вцепляется Мушке в волосы и начинает таскать его по гостиной.) Сними парик, негодяй! Прекратите немедленно! Что я вам тут... Я тебе покажу «Сойти с ума»... Садист! Мушка (беспомощно отбивается, кричит). Это мои волосы! Мои собственные! Прекратите насилие над личностью! Больно! Как я ошибся в вас! Отпустите! В борьбе падают на пол. Ольга отпускает Мушку. Сидят на полу. Тяжело дышат. Смотрят друг на друга с изумлением. Ольга. Настоящие... Мушка. Вот вы какая оказались... Нигде мне нет спасения... (Рыдает.) Ольга (неуверенно). Ну-ну... Не плачьте... Вы так похожи на моего друга... Ну-ну... (Робко протягивает руку и гладит Мушку по голове.) Все пройдет... Все будет хорошо... Простите меня... Мушка доверчиво уткнулся Ольге в плечо. Ольга обняла его, гладит по голове. Ну, уже не так больно? Правда? Успокаивайтесь... Мушка. В школе одна девочка всегда кричала мне «Рыжий, рыжий, конопатый» и таскала меня за волосы. Тоже Олей звали. Значит, судьба у меня такая... Ольга. Она любила вас. Мушка. Правда? Откуда вы знаете? Вдруг это была страсть, а я не понял. Вся жизнь — сплошное невезение. Вам бывает страшно? Ольга. Бывает. Мушка. Мне страшно всегда. Меня всегда все преследуют и хотят убить. И только вы можете мне помочь. Ольга. Я? Чем? Мушка. Вы и господин Оннов. Я так вас уважаю. Приютите меня хотя бы до конца карнавала. Они не посмеют к вам вторгаться. Ольга. Кто? Мушка (шепотом). Страшный, страшный полковник Одуванчиков и его люди. Ольга (вздрагивает, оглядывается на дверь кухни). Я его, кажется, знаю... Мушка. Лучше и не знать вам никогда... Вам приходилось бывать у меня на допросе? Ольга. У вас? Мушка. То есть у полковника Одуванчикова... Много лет назад он начал меня мучительно истязать своими допросами. Потом время изменилось и уже мне доверили допрашивать его самого... Я истязал его на волне свободы и демократии раз пять разными способами... Но длилось это недолго... И вот все последнее время он снова гоняется за мной и не дает мне жить... Он то берет у меня подписку о невыезде, то ведет в дорогой ресторан, то сажает в тюрьму на пятнадцать суток, будто я пьяный дебоширю, а пьяный сам... То построил дачу и подарил мне ее, то отнял у меня комнату в коммуналке, в том смысле, что я коррупционер... А то совсем озверел... Вызвал... «Я, — говорит, — выдвигаю тебя на пост генерального прокурора...» И жутко так захохотал. За что? Что я ему сделал? Зачем так обращаться с человеком? Ольга. Он от вас чего-то добивается? Мушка. Да, да... Конечно... Чтобы я признался. Ольга. В чем? Мушка. Смотря что у них там произошло. Что я делал фальшивые авизо — я признавался. Что строил финансовые пирамиды — признавался. Что украл нефтяное месторождение — признавался. Что качал газ по трубам не туда, куда надо — признавался. Что похитил золотой запас страны — признавался... В чем мне еще признаться — я не знаю... А он вызовет, бывало, по старой привычке в полночь... всегда пьяный, всегда закусывает... В комнате накурено — топор вешай... И давай нудеть: «Ну, Мушка, признавайся, чем ты еще подорвал безопасность страны!» Я пытался защитить себя. Я, верите ли, вступил почти во все партии и движения. На всякий случай. Но ничто не помогало. И я взбунтовался. И вот тогда во время подготовки передачи «Сойти с ума», когда я доверчиво пошел в больницу бывшую Кащенко поговорить с коллегами, они скрутили меня, укололи и заперли. Ужасно. Ольга. А что за передача? Мушка. Очень острая должна была быть передача. Вызываем политиков разной ориентации и они трендят о чем-то своем. Но кайф весь в том, что что бы политик ни сказал, ведущий, то есть я, может ему отвечать только одной фразой: «С ума сойти можно!» С разными интонациями. Правда, смело? Вот этого они и испугались. Бедный Мушка! Несчастный Мушка! Нигде тебе нет покоя. Они гонятся за тобой всю твою жизнь и отнимают у тебя все, что только можно отнять... (Трясется.) Мне страшно! Я нигде не чувствую себя в безопасности... Они преследуют всех честных людей. Эта банда идет за нами по пятам. Погодите, Ольга Стефановна, они еще и к вам явятся. Прямо вот сюда. Думаете, вы в безопасности?.. Явятся и начнут просить... Ольга (оглядывается на дверь кухни, говорит, понизив голос). Я как раз хотела предупредить вас... Мушка (трясется от страха, не слушает). И начнут просить... (Бредит.) Отдайте эти два конверта... отдайте немедленно... и все, что там внутри... что там?.. что... что... что... Ольга (напряженно). Какие два конверта? Мушка. Не знаю... Они всегда почему-то требуют два конверта... И отнимают их... Если... если только у вас есть эти два конверта... отдайте, отдайте мне, и я спрячу их так, что никто и никогда не найдет... Ольга. У меня нет никаких таких конвертов... Мушка (не слушая). Я бы затерялся с ними среди карнавала... и нет Мушки... его нигде нет... Как я люблю этот карнавал! Пусть он будет длиться вечно! Все бегают, все смеются, все непохожи на себя и никого не найти, никого не узнать... Плащи, веера, шляпы, эполеты, усы, парики, кринолины, шпаги, барабаны, носы, мантии, кружева... Все стали другими! Ольга Стефановна, Оля... (Упал на колени.) Давайте убежим вместе! Ольга. Вместе? Куда? Мушка. В этот карнавал. Мы провалимся в него, как в бездну, и никто никогда не найдет нас! Мечтал, мечтал я, что у меня будет «Мушка-TV программ», но не судьба. Отняли у меня мечту мою! Так не отнимайте же последнее — давайте вихрем носиться по городу и никого не узнавать! Давайте сядем на речной трамвайчик и поедем по Гангу, Хуанхэ и Миссисипи с заездом под Ниагарский водопад. С вами мне не так страшно! Ольга (негромко). Дорогой Мушка... Как вас, кстати, зовут? Мушка. Артемон... Но это неважно. Ольга. Дорогой Артемон... Все это немного странно... Но вы или уходите, или давайте я вас спрячу, потому что страшный, страшный полковник Одуванчиков давно пришел и сидит на кухне... Мушка (в ужасе). Как? Он здесь? Почему же вы... Ольга. Или бегите, или прячьтесь, пока не поздно... Одуванчиков резко открывает дверь кухни, стоит на пороге с рюмкой коньяка и воблой. Одуванчиков. Поздно! (Хохочет.) Мушка (трясется). Он! Он! Как живой! Всегда пьет коньяк и закусывает воблой! Одуванчиков. Здравствуй, Мушка! Ну что? Опять сбежал из сумасшедшего дома? Мушка (мужественно). Сбежал! И всегда убегать буду! Одуванчиков. Глупый ты какой. Санитары — наши люди. Специально дверь открытой оставили. Я говорю им: пусть сюда бежит, а тут я как раз его и допрошу... Мушка стонет. И халат ты украл по дороге... Еще три года в зоне... Мушка стонет. (Выпивает.) Ваше здоровье... И вообще, Мушка, прожиточный минимум в нашей стране знаешь какой низкий?.. Мушка стонет. Тебе не стыдно? Сознаваться будем? Мушка (кричит). Нет! Одуванчиков (изумлен). Нет? Как — нет? А кто же, по-твоему, виноват? Мушка (кричит). Вы! Вы! Бандиты! Страну ограбили! Одуванчиков. Да это бунт! Ольга Стефановна, вы свидетель... Я хотел по-хорошему: сознался — гуляй... А он, ишь, что задумал... Власть упрекать! Бунтовщик! (Достает наручники.) Сейчас я тебя, Мушка, арестовывать буду... (Двинулся к Мушке.) Мушка. Как же! Жди! Проклятый! Прощайте, Ольга Стефановна! (Юркнул в стенной шкаф и захлопнул дверь изнутри.) Ольга (заслоняет собой дверь стенного шкафа). Ну я прошу вас, товарищ Одуванчиков... Ну не надо... Ну оставьте его... Он такой несчастный... Хотел «Мушка-TV» открыть... Очень прошу вас... Он безопасный... Одуванчиков. Вот это и ужасно... У нас в стране самые безопасные — они и опасны... С опасными что делать — понятно, мы их охраняем от безопасных... А вот с безопасными просто беда: работать хотят, есть хотят, детей растить... Прямая угроза государству. С дороги! Я его все равно достану! (Отстраняет Ольгу, открывает дверь шкафа, там — пусто.) Надо же — никого! Мушка (выглядывает из стенного шкафа в другом конце гостиной.) Ку-ку! Ольга Стефановна, не сдавайтесь! (Дразнит Одуванчикова.) Обманули дурака на четыре кулака! Одуванчиков. Ах, ты вот как! (Бросается к Мушке.) Мушка исчезает в шкафу и тут же выглядывает из комода. Мушка. Ку-ку! Долой полковника Одуванчикова! Пьет коньяк! Закусывает воблой! Живет не так! Дурак полный! (Исчезает.) Одуванчиков (бросается к комоду — там никого). Ты, значит, так... Ты, значит, не понимаешь по-хорошему... Теперь внутри стен бегать будет... Умаешься... Мушка (появляется по пояс из люка в полу). Подпольная типография! Ловите — не ловите! Печатаем деньги! И портреты правителей! (Проваливается.) Одуванчиков (бросается к люку, тот захлопнулся). Верите ли, вот так и бегаю за ним всю жизнь... Ничего, сознается... У каждого своя судьба. Побегает, побегает, а потом и сознается... Мушка (из дверей кабинета). Лови меня, проклятый!.. (Бежит вглубь квартиры.) Карнавал! Карнавал! Свобода! Одуванчиков. Пойду искать! Что делать — служба. (Громко.) Пора — не пора я иду со двора! Кто за мной стоит, тому три кона водить! Да и вы бы, Ольга Стефановна, помогли бы мне... И помните: господину Оннову обо мне ни слова, ни звука... Звонит телефон. Трубочку возьмите... Ненаглядная моя... Одуванчиков растворяется в просторах квартиры. Ольга (снимает трубку). Олег? Здравствуй! Ты откуда? Из Петербурга? Со съемок? Приедешь? Скоро? Очень жду. Ты очень нужен. Тут такое... Как мама? Передай привет. Жду тебя. Ольга повесила трубку, обвела недоуменным взглядом гостиную. Пошла вглубь квартиры, через кабинет Оннова и вышла в огромную пустую комнату с зелеными обоями и зеленым ковром. У раскрытых балконных дверей стоит Оннов и делает странные движения руками, словно манит кого. Снизу приглушенно доносится шум карнавальной толпы. Оннов (манит руками). Кремль! Иди ко мне! Ну, иди же ко мне, Кремль! (Пауза. Чуть переменил позу, говорит с другой интонацией.) Кремль! Иди ко мне! Кремль... Ольга. Коля? Ты вернулся? Когда? Я не слышала... Оннов (смущен). Да-да... вернулся... все в порядке... Оля, прости, но мне тут нужно немножко поработать... Новый проект... Ольга. Мне нужно тебе рассказать... Оннов. Прости, Оля... Завтра поговорим... Это очень срочно... Новая идея... Ольга. Прости, прости... Ужинать будешь? Оннов. Спасибо. Не надо... Ольга уходит. Оннов стоит у балконной двери и делает руками всякие пасы. Ольга идет через кабинет, выходит в гостиную, взялась, было, за щетку, услышала шум в спальне, открывает дверь туда. Антуан сидит перед зеркалом, корчит гримасы и интонирует. Антуан (в зеркало). Всего вам доброго! Оставайтесь с нами! (Переменив интонацию.) Оставайтесь с нами! Ольга. Антуан! Ты дома? Антуан. Прости, репетирую... (В зеркало.) Всего вам доброго... Ольга. Зачем ты ходил к памятнику Гоголя? Антуан. Какой Гоголь, Оля? У меня завтра эфир... Прости, Бога ради... (В зеркало.) Оставайтесь с нами! Ольга (машинально). Ужинать будешь? Антуан. Спасибо. Не надо... (Репетирует.) Ольга прикрыла дверь. Стоит, опершись на щетку, в глубокой задумчивости. Одуванчиков (приоткрывает дверь из кухни). Не забывайте обо мне, Ольга Стефановна! Я всегда тут, неподалеку! (Скрывается.) Мушка (выглядывает из стенного шкафа). Не выдавайте меня, госпожа Саварская! Я всегда теперь тут жить буду! Я за вами как за каменной стеной! Карнавал! Карнавал! (Проваливается в шкаф.) Ольга (неожиданно сильно запевает). Ой, цветет калина В поля у ручья. Парня молодого Полюбила я... Поет и яростно протирает пол щеткой. С улицы доносится шум бесконечного карнавала.

"Братья и Лиза" | Алексей Казанцев | Действие второе

© 2001 Алексей Казанцев
pochta@theatre.ru