Надя. Хочешь колбаски? А огурчика? А водочки? Ничего котенька не хочет... А я люблю жирненькое и солененькое... (Облизывает пальцы.) Рюмочку водочки... А потом жирненького и солененького... Хочешь меня еще? Ну отдохни, отдохни... Потом. А икорки не хочешь? Я тут все заранее приготовила. И водочки со льда, и колбаски, и огурчиков, и икорки... (Облизывает пальцы.) Боже, какая вкуснотища... Он у тебя как дубовый... Стоит себе и стоит... Я такого и не упомню. Во мужик мне попался. А я тебе нравлюсь? Нравлюсь-нравлюсь... Мы друг друга во как запомнили... Один раз по пьянке пять лет назад... в июне... стоя... под дождем... в жутких условиях... и такая страсть... только помню, что сначала посопротивлялась для порядка, а потом... держалась за водосточную трубу... Труба отвалилась... доканчивали на асфальте... вот это страсть... Это ты меня домой провожал с Ингиного дня рождения... Роман простуженный дома лежал... Я ему от Инги горчичники несла... в луже размокли... Боже, как ты меня тогда проводил хорошо... Меня никто так хорошо не провожал... Пришла, влезла в горячую ванну, лежу и думаю: нет, я этого мужика не упущу. Хоть сколько времени пройдет, а я его... А тут Инга звонит: вернулся мой единственный... Счастье-то какое! С кем же ей поделиться, как не с лучшей подругой. Лучшая подруга - это вообще самое страшное, что на свете есть. Правильно я говорю? И тут она со мной делится: он, мол, сюда, а мне, мол, уезжать на целых два дня. Жалость-то какая. Нет, думаю, не дадим такому замечательному от тоски зачахнуть. (Хохочет.) Ты себя береги, Димочка. Ты у нас один на всех. А то мужик пошел дохлый. Не дождешься, не допросишься... Я тут одному такому говорю - и это что, все? А он: то да се, да голова, да сердце, да давление... Я ему и говорю: ты и спи тогда со своим давлением. А к порядочной женщине не лезь. Только меня всю растревожил. Я только в чувство входить начала. И на тебе - один храп и никакого удовольствия. Когда сегодня утром я тебе позвонила - с трудом дождалась, пока Инга в аэропорт поедет - так боялась, что ты откажешься от встречи... А ты отзывчивый. Решил пройтись по местам боевой и трудовой славы, что ли? Тебе в нашем тесном кругу осталось только Полину к делу приспособить - и все будет о'кей. Не пристраивался еще? Не советую. Покруче маменьки будет. Не оберешься. Скажи, ты все это время только обо мне и думал? Хотел меня? Ну скажи. Хотел-хотел. А как ты меня хотел? Хочешь, на стол лягу. (Смеется.) На Ингин рабочий стол. Мы его оплодотворим... А грибочки какие... Боже мой... Хочешь? Что же ты ничего не хочешь? Чего я это все тащила? (Облизывает пальцы.) Дурная манера - салфетки лежат, а я люблю пальцы облизывать... Хочешь и тебе оближу... Я вообще порочная. Мне очень хотелось, чтобы мы именно в Ингину постель улеглись. Когда она уедет. Сбылось. А то уж больно заносится... (Зовет.) Инга! Иди посмотри, как твой любимый меня...
Дмитрий. Ты б заткнулась, что ль...
Надя. Как прикажешь, хозяин.
Дмитрий. Ты помнишь, кто ты?
Надя. А как же.
Дмитрий. Ну повтори.
Надя. Блядь, сука и подстилка.
Дмитрий. Молодец, хорошо выучила.
Надя. Я обслужу тебя, как скажешь. Хочешь колбаски?
Дмитрий. До чего ж ты глупа. Непередаваемо.
Надя. Но в постели хороша, да?.. Лучше Инги, лучше?
Дмитрий. Отстань.
Надя. Ну расскажи мне, как она в постели...
Дмитрий (его передергивает). Слушай, что ты в разнос пошла? Ну уложил тебя мужик... Ну сделай что надо и заткнись... И вообще, Полина скоро придет, пора выметаться...
Надя. Не скоро, не скоро... Ты сказал, к ужину. Один раз - это мало. А за Ингу - извини.
Дмитрий. Чего ты ей все в подруги набиваешься? Ты ж ее не любишь...
Надя. Да дело у меня, понимаешь, дело. А я не смыслю в этой коммерции ни хрена... Думаю - может, подучусь у нее. А то чувствую, что талантлива, а никак не вырвусь... Да и с кем вырываться-то. С импотентом с моим, что ли? А кто тебе сказал, что я Ингу не люблю... Я очень даже ее люблю... так люблю, что даже в ее отсутствие о ее любимом забочусь... (Хохочет.) Она у нас страдалица. И все-то ей жизнь испортили. И Иннокентий в двадцать лет стал законченным алкоголиком. И ты два года с ней пробыл - исчез аки тать в ночи. И все она страдает. И ни в чем она не виновата. И дочка ее не ценит. И с друзьями ей непросто. И на работе она сгорает. И ну просто фу ты ну ты вся из себя, плюнуть хочется...
Дмитрий. Какая ты...
Надя. Что?..
Дмитрий. Разная.
Надя. Я многосторонняя. А потом я их берегу. Мужа. Ингу. Пусть думают, что я шальная, но серая... мышка... Так спокойнее. И мне, и им...
Дмитрий. Вот странно... Пока тебя употребляешь, все вроде ничего... А как вне этого занятия - всех святых выноси, бежать хочется...
Надя. Для мужика главное, чтоб обслуживающий персонал был на высоте... А говорить... что ж... ты меня и учи, ты меня воспитывай... Воспитание женщины проистекает в постели... Куда повернешь, я такой и стану... Как нужно хозяину, такой и буду... Я очень гибкая душа...
Дмитрий. Ой, с трудом верится... (Вопиет.) Господи, за что мне такое наказание, эти бабы... Почему я все время где-то, с кем-то, на ком-то... Мне уже надоело, Господи... Я, кажется, способен на большее...
Надя. Не богохульствуй. Тебе от Бога такой дар достался, что любая за счастье почтет... Другие вон просят, молят, а один пшик... Хочешь огурчика?
Дмитрий. Еще раз спросишь - убью.
Надя. Какой ты нервный стал... Но мы тебя полечим... Мы котеньку полечим, успокоим, усладим... Хочешь баиньки?
Дмитрий. Я вот так присматриваюсь: если развернуться и врезать тебе - как далеко ты отлетишь...
Надя. Фу, какие грубости... "Врезать"... (Закипает.) Да я тебе сама так врежу - ни одна больница не примет... мало не покажется... Ой, ну прости, прости... Что-то мы все о грустном... Давай лучше я тебе спою...
Дмитрий. Загадочно - почему я тебя не убил до сих пор...
Надя. Из эгоизма.
Дмитрий. Как это?
Надя. Ты ж понимаешь, что я всю оставшуюся жизнь о тебе заботиться наметилась. Тебе меня убивать не с руки.
Дмитрий. Что-то я как-то себе не нравлюсь сегодня...
Надя. Так это хорошо. Значит, совесть еще есть в тебе. Я, думаешь, сама не страдаю? Хорохорюсь, а страдаю. Все-таки ближе, чем Инга, у меня никого нет. Но это, значит, судьба, от нее не уйдешь. Что ж мне с природой моей делать? А тебе с твоей? А?
Дмитрий (повернулся к Наде). Ты кто?
Надя. Надя я... Надюшка твоя...
Дмитрий (сжимает ей пальцами горло). А если придушить тебя, Надюшка, - станет мне легче?
Надя. Души, Димочка, я готова, судьба моя, значит, такая...
Дмитрий (сжал пальцы еще сильнее). Так станет мне легче?
Надя (сипит). За любовь погибаю.
Дмитрий (разжимает пальцы). Живи... От себя не уйдешь...
Надя (закашлялась). Веселые мы с тобой ребята - сил нет. Хватит дурака валять. Давай о деле.
Дмитрий. О каком?
Надя. Ты послезавтра летишь?
Дмитрий. Да.
Надя. Какое совпадение. Я - тоже. Я к тебе из Бельгии приеду. Не возражаешь?
Дмитрий. Это зачем?
Надя. Ты что, собираешься в нашей замечательной стране так и гнить до конца дней своих? Я - нет. В этот ли отъезд, в следующий, но я там осяду. Я так решила. Здесь для меня развороту нет. Вот Инга вписалась, а я не могу. Воздух не тот. Все не то. Всех послать хочется, и начать жить заново. Нет, они все хорошие, замечательные люди. Пусть себе живут. Пусть. А мне - хватит. У меня там и капиталы начальные есть.
Дмитрий. Это какие же?
Надя. Сказать?
Дмитрий. Ну скажи.
Надя. Только это секрет. Никому не говори. (Шепотом.) У меня в швейцарском банке пятьдесят тысяч...
Дмитрий. Тугриков?
Надя. Долларов.
Дмитрий (хохочет). Всего-то?..
Надя (обиделась). Чего смеешься-то? У тебя больше, что ли?
Дмитрий. Побольше будет.
Надя. А сколько? Сколько?
Дмитрий. Так я тебе и сказал.
Надя (нежно). Ну скажи, ну скажи, сколько у тебя денежек? Сколько?
Дмитрий. Я, товарищ Надя, миллионер.
Надя. Иди ты... И сколько их?
Дмитрий. Один. Но мне хватит.
Надя. Правильно я, значит, на тебя вышла. Прилетаю к тебе в Амстердам, объединяем наши капиталы...
Дмитрий. Чего объединяем?
Надя. Ну, твой капитал с моим начальным... Мне б только начать... И открываем свое дело.
Дмитрий. Ты, товарищ Надя, как сказала это, так и забудь. У меня планы другие.
Надя. С Ингой, что ли? Ну и будешь при ней на побегушках. Она ж тебе вздохнуть не даст: "принеси, подай..." А со мной ты - кум королю, делай, что хочешь...

Не бери трубку.
Дмитрий. Это Инга. Чтобы тебя слышно не было. (Берет трубку.) Да... Инга! Здравствуй, родная... Как долетела? Все в порядке? Молодец. Умница. Уже соскучилась? А я как, если бы ты знала... Нет... Вот недавно проснулся... Думаю - пойти позавтракать и за дела... Лежу тут пока... Все ощущаю, будто ты рядом...

Полина? Да, я поговорю с ней... Обязательно... У нас же были прекрасные отношения... Вот пока то да се - она и придет... Готовлюсь. К твоему дню рождения я морально готовлюсь. Справим как надо. И я тебя люблю... И я рад... Береги себя... Будь умницей... Целую. (Вешает трубку.)
Надя (катается по постели, хохочет в голос). Ой, не могу! Ой, умру сейчас! Все у меня, кажется, было, но такого не было! Да ты артист! Высший класс!
Дмитрий (сжимает голову руками). Слушай... нехорошо мне что-то... Шла бы ты...
Надя. Желание господина - закон... Сейчас пойду... Дим, а Дим... А готовлю я как... Это с ума сойти. Я для тебя специально готовить буду... там, если уедем... Борщок по-украински, мясо по-уральски в горшочке, баранья отбивная на косточке... Ты меня коммерции подучишь, а я тебя обслуживать буду... Я пельмени сибирские настоящие с утра до вечера лепить могу... Меня мама еще научила... Дим, я люблю тебя. Я хочу служить тебе. Ты будешь со мной, Дима... Ты со мной будешь, а не с ней... Знаешь почему? Знаешь? Потому что ты такой же, как и я... Тебе всего хочется... А я тебе все это буду разрешать. Понимаешь - все. Что хочешь. С кем хочешь. Еще и сама выбирать тебе буду. На меня и женщины западают. Хочешь поедем к девушке Свете хоть сегодня? Тебя скоро на молоденьких девочек потянет... Я не ревнивая. Я - это ты. Ты - это я. Тебе с кем-то хорошо, значит, и мне хорошо. Ты со мной будешь свободен... Я словно твою душу буду в своих руках держать... Вот так. (Показывает.) И оберегать ее... И прижимать ее буду к своей душе. Это же фантастика - через пять лет - и ты сразу согласился. Значит, помнил, значит, ждал. Значит, ниточка все тянулась и тянулась. Это природа твоя говорит - она лучше понимает...
Дмитрий (по-прежнему сжимает голову руками). Иди, иди, пора...
Надя. А то, что ты совестливый - так это хорошо. Хороший, значит, человек. Я сама, знаешь, как страдать буду - ночью не засну наверняка. (Закрывает глаза, визжит изо всех сил.) А-а-а!
Дмитрий (привскочил). Ты что? Ты что?
Надя (вскакивает). От счастья! (Бьет себя по бедрам, кричит весело.) Я безумная! Я сумасшедшая! Я ведьма!
Дмитрий. Прекрати, дура! Соседи придут!
Надя (кричит). Пусть все видят! Смотрите, люди! Сошла с ума от счастья! (Спрыгивает с постели, бросается в холл, потом в комнату Полины, на кухню, прыгает и кричит.) Я здесь! Я здесь! Я везде! Я везде! Я ведьма! Я ведьма! Я буйная! Я буйная! Вяжите меня! Хватайте меня! Я люблю его! Я сошла с ума от счастья! Я лечу! Я лечу! Не поймаете! Не свяжете! Я везде! (Бухнулась, задыхаясь, на постель к Дмитрию.) Дима, возьми меня, быстрей, быстрей! Я с ума сойду...
Дмитрий. Полина придет, говорю!.. Остановись...
Надя (мечется по постели как в бреду). Войди! Войди в меня! Я с ума сойду! Я умру! Я умру! Скорее! Скорее! Спаси меня, Дима! Спаси меня! А-а-а!

Дмитрий. Слушай внимательно: еще раз такой цирк - и ты меня больше не увидишь... Поняла?

Отвечай быстро!
Надя (покорно). Поняла.
Дмитрий. Свои приколы для десятиклассников оставь. Поняла?
Надя. Поняла.
Дмитрий. Одевайся - и иди.
Надя. Сжалься, хозяин. Очень хочется. Прошу тебя.
Дмитрий. Я устал.
Надя. Я сама все сделаю. (В один миг усаживается на Дмитрия.) Господи, наконец я себя чувствую на своем месте. Дима, ты счастлив?
Дмитрий (смотрит на часы.) Давай по-быстрому и без трепа.
Надя. Как он циничен... Как он прекрасен... Я ухожу, я ухожу далеко, далеко, я уже не вижу и не слышу тебя... Я так далеко отсюда... Там так прекрасно... Распахиваются огромные двери, ведущие в райские сады... на прекрасные острова... И я брожу, брожу там... Меня нет... Есть только ты, хозяин... твоя воля... твое желание... Меня нет без тебя... Меня нет...

Дмитрий. ...Листочки всякие, Господи, валяются... вот тут рукой ее карандашиком начертано... "Позвонить Григорьеву"... "Напомнить Полине"... "Сегодня Дима приехал". Это обо мне, Господи. Это я - Дима. "Самолет... вылет... рейс..." "Пригласить на день рождения..." "Приготовить для Димы..." Это она так сразу думать обо мне начала, заботиться обо мне начала... Вот скажи мне, Господи: ну почему я такая скотина? Почему я никак и ни в чем удержать себя не могу. Какая-то жуть происходит. И это жизнь моя такая. Останови меня, Господи! Помоги мне. Ведь я погибаю. Смешно, ей-богу: думаешь, что живешь, а это на самом деле ты погибаешь. И такая женщина, милая, хрупкая, из той моей жизни, Ингой зовут... помочь мне хочет... И не знает, какая я скотина... Вот и утром сегодня... эта... Кто она? Зачем? Помоги мне, Господи... Помоги... Там недавно дверь хлопнула... Это Полина домой пришла. Наверно, не ужинала, чтоб не дай Бог на кухне со мной не столкнуться, сразу к себе пошла. Ты все знаешь, Господи. Ты понимаешь, что я должен поговорить с ней. Она станет со мной разговаривать?.. И я не знаю. Но должен. Всю ту прошлую жизнь обозначить надо. Все как есть. И избавиться. Избавиться. Живешь как во сне. Сначала делаешь что-то. А потом только вспоминаешь долго - что же это я делал и зачем? Гребень Ингин деревянный лежит тут, Господи. И надпись - "Из Сибири - с любовью". Я пойду, пожалуй, Господи. А ты помоги мне, хоть и скот я последний, но я твой, твой, ей-богу твой... Твое создание, а не чье-нибудь еще...

Полина... Полина... К тебе можно?

Полина...

Извини, что разбудил... Я стучал... Ты что не поужинала? Там есть что-то... Ты так устаешь... Лекции... Потом к отцу... Я знаю... Мама говорила... Ты прости... Я очень хочу поговорить с тобой... Я собственно для этого и приехал... Можно, Полина?

Ты вправе не говорить со мной. Ты права, конечно... Но я не могу не сказать тебе... Знаешь, когда оно происходит, все так кажется интересно, занятно, необычно... Но люди меняются... И какие-то вещи вспоминают с сожалением... то есть и с радостью, и с сожалением... Глупо, наверное, говорить, что я приехал извиниться, попросить у тебя прощения... Я устроен как устроен... Я чем дальше, тем больше к нашему прошлому приближаюсь... И оно мучает меня... И только ты одна можешь помочь мне... простить меня... Это все глупо звучит... Но пусть звучит, как есть... Вот все, пожалуй... Полина...

Хочешь, ужин тебе приготовлю? Накормлю тебя. Я тебе и тогда готовил. Хочешь?.. Или вот расскажу, что в жизни у меня было... А было, знаешь, много чего за эти годы... Я вот маме рассказывал... Надоело все - сил нет как...

Ты что... ты пьешь? Полина.
Полина. Здравствуй, Дима.
Дмитрий. Здравствуй... Ты пьешь?
Полина. А почему бы, собственно, дочери алкоголика и не пить?
Дмитрий. Тебе нельзя. У тебя может быть наследственное...
Полина. Ты заботишься обо мне, Дима?
Дмитрий. Да. Конечно...
Полина. Как всегда?
Дмитрий. Да...
Полина. И я тебе по-прежнему дорога?
Дмитрий. Да...
Полина. Я давно дала себе слово - не говорить с тобой. Никогда. Но я знала, что ты придешь ко мне. И я подумала: нет, почему, пусть он знает все, что я говорила, говорила себе эти долгие пять лет, чем я бредила, о чем я плакала... он должен знать...
Дмитрий. Я хочу знать.
Полина. С детства девочка не знает, кто ее папа... Но девочка ждет и надеется. Потом появляется дядя Витя, потом дядя Толя... Они появляются и исчезают... И мама молчит, молчит... И наконец он... Высокий, красивый... И мама говорит - это твой папа... И девочка смотрит и верит... Он такой сильный... Он прекрасно плавает, играет в волейбол и вообще лучше всех... Когда летом девочка устает от дальних прогулок по лесу, ее берут на руки и несут... И мама счастливо смеется... Девочка начинает любить этого человека. И он любит ее. "Полина, я поглажу тебя по голове..." "Полина, ты идешь в душ, я потру тебе спинку..." "Полина, я приготовил тебе завтрак". "Ты мне так нравишься, Полина... Обними меня". И девочка обнимает этого огромного, доброго, такого надежного человека. И сердце ее бьется. И она не может понять, что с ней происходит. И почему, как только мама уезжает в командировки, ее любят все сильнее и сильнее. У девочки кружится голова - и ей хочется, чтобы ее обнимали и целовали, и наступает день необычайного счастья... Когда и больно, и страшно, и прекрасно... И кажется, что жизнь превращается в один счастливый миг... Все в несколько дней перевернулось. Уже не ребенок. Еще не женщина. Я перестала понимать, кто я... А потом возвращалась мама, и вы так любили друг друга... Я сходила с ума по ночам, подкрадывалась вот к той двери и слушала бесконечные счастливые мамины стоны и твое торжествующее рычание. И надо было ждать и ждать дни и недели до следующего маминого отъезда. Потому что мне это по-нра-ви-лось... Безумно понравилось с тобой. Мама, которой я доверяла все, вдруг перестала быть мамой и стала ненавистной соперницей. Иногда я прикидывалась больной и не шла утром в школу, и тогда - о, счастье - ты, десять раз убедившись, что мама добралась до работы и раньше, чем к обеду, не вернется, уделял мне час-полтора от своих щедрот... Когда ты нас бросил, что я только ни делала, чтобы вернуть в себе это прекрасное чувство к маме... Но, увы... Я начала ее ненавидеть и за то, что она тебя привела в дом, так и не поняв, кто ты, с кем она жила... А рассказать ей... И тогда это убило бы ее... Да и сейчас... А скорее всего, не поверила бы, решила, что я клевещу на ее прекрасного, чистого и любимого. А потом я заболела, Дима... Когда я поняла, что ты не вернешься - я просто легла и начала умирать... Бедная мама - как она вынесла все это... Днем она металась, организовывала одна то, что вы собирались сделать вдвоем, вечером сидела у моей постели, плакала и уговаривала меня съесть хоть что-нибудь... А ночью она рыдала в своей комнате... она просто выла, как брошенная собака... Как она выжила, я не знаю. Но она выжила и я - тоже. Месяца через два проснулась как-то: солнце в окно бьет, есть захотелось вдруг, и вообще подумала - надо жить, а он - он вернется. Прошло еще немного времени и подумалось - не надо, чтобы он возвращался, а потом я тебя возненавидела.
Дмитрий. Это не могло продолжаться бесконечно... Поверь - бросив вас, я больше всего наказал себя... Из моей жизни ушли сразу два родных существа...
Полина. Ну и к кому же ты вернулся?
Дмитрий. К вам... Я вернулся в этот дом... где мне было так хорошо, как нигде и никогда... и где меня любили... Я не знаю - ждала ли ты меня, но Инга ждала - я был уверен.
Полина. Ты любишь ее?
Дмитрий. Да.
Полина. Такими мерзкими дорогими духами пахнет сегодня в квартире. У тебя кто-то был?
Дмитрий. У меня? Нет... Наверное, одеколон... Я брился...
Полина. Так пахнет, например, тетя Надя - мерзко и дорого...
Дмитрий. Какая Надя?
Полина. Лучшая мамина подруга, жена дяди Романа, лучшего маминого друга...
Дмитрий. А... эта... Ее Надя зовут? Я забыл уже.
Полина. Ну, она тебе напомнила, не сомневаюсь. До гробовой доски не забудешь.

Дмитрий. Поля... Я сам страдаю... иногда... Я ничего не могу поделать. Это словно не я. Словно один во мне говорит: остановись, не надо. А другой, более сильный, говорит: давай, давай, иди, пробуй, еще, еще одна, играй, рискуй, стой на грани, обманывай, это и есть жизнь... Мне так хотелось бы остановиться... Я не могу... и я гибну, Поля, я гибну...
Полина. Я думала, я испытаю какое-то сильное чувство любви или ненависти, увидев тебя... Но нет... Как-то все буднично и просто. Там была одна жизнь. Сейчас другая. Так... человек из той, прошлой жизни.

(Снимает трубку.) Алексей... Здравствуй... Я не могу сейчас разговаривать... У меня тут философский спор... Ну потом расскажу... Позвони... Пока... (Вешает трубку.)
Дмитрий. Это кто?
Полина. Это мой друг.
Дмитрий. Он... Ему сколько лет?
Полина. Вместе учимся...
Дмитрий. Ты с ним...
Полина. Это тебя не касается.
Дмитрий. Дай Бог тебе. Конечно, после меня непросто...
Полина. Просто.
Дмитрий. Ну дай вам Бог... Я рад, поверь...
Полина. Ну все, поговорили. Ты иди теперь.
Дмитрий (пошел, в дверях). Полина... Поля... Я, может быть, к тебе вернулся... У меня нет никого...
Полина. У тебя Инга, ароматы плохих духов и прочие перспективы.
Дмитрий. Ну а если я все же к тебе вернулся?
Полина. Дядя Дима... Папа Дима... Спасибо тебе за мое счастливое детство... Знаешь, как странно спать с человеком, которого мама два года приучала называть: папа...

Дмитрий. Прости... Прости... Я хочу тебя безумно...
Полина. Пусти... Пусти... (Отбивается.)
Дмитрий. Ну скажи, что любишь, ну скажи...
Полина. Ненавижу... Ненавижу... Пусти меня... Животное...
Дмитрий. Да. Я - животное... я - животное... и ты любишь меня... Спаси меня... Я - к тебе... Я думал о тебе... Ну прошу тебя...

Ты ждешь кого-нибудь?
Полина. Жду! Жду!
Дмитрий (отпускает ее, встает). Не судьба. Прости.

Если бы не этот... пришелец... уже скоро ты бы шептала мне: люблю, люблю...
Полина (поправляет платье перед зеркалом). Долго собирался, значит. Прежней прыти нет... Открой дверь. И иди к себе.
Дмитрий. Полина, давай опять познакомимся.
Полина. Нет.
Дмитрий. И самое главное, я понял - ты хочешь этого.

Роман. Вы, если не ошибаюсь, Дмитрий?..
Дмитрий. Да.
Роман. С приездом.
Дмитрий. А вы, кажется...
Роман. Роман.
Дмитрий. Да-да... я помню, давно не виделись.
Роман. Инга, я знаю, в отъезде.
Дмитрий. Да. Будет завтра. И тогда милости просим: у Инги день рождения. Как раз прилетит.
Роман. А Полина?
Дмитрий. Что Полина?
Роман. Полина дома?
Дмитрий. Право не знаю. Нет, кажется. Я сидел у себя...
Полина (громко, выходя в прихожую). Я дома! Дома! Здравствуйте, Роман. Что ж ты, Дима, гостя на пороге держишь? Заходите, Роман.
Роман (заходит). Я ненадолго, Полина. Если позволите. Небольшой разговор... к вам.
Полина. Да-да. Конечно. Пойдемте.

Дмитрий. Поля...
Полина (оборачивается). Да...
Дмитрий. Поля...
Полина. Ну что?..
Дмитрий. Я... пойду пройдусь, пожалуй...
Полина. Конечно... Погода хорошая... (Ушла к себе с Романом.)

Роман. Странный какой-то... Столько не виделись... И дверью хлопает...
Полина. Может, расстроен чем... Садитесь. Что случилось? Мама звонит. Я могу передать, если что...
Роман (садится). Да нет... Я собственно к тебе... Так, посоветоваться...
Полина. Со мной?
Роман. Что ж ты удивляешься? Ты разумный, взрослый человек. Может, подскажешь что.
Полина (пожимает плечами). Если смогу...
Роман. Конечно, сможешь... Так вот... Можно начинать, да?
Полина. Начинайте.
Роман. Понимаешь, Поля... Вот наступило это самое новое время. Я так ему радовался. Я был уверен, что это мое время пришло. Наконец. Столько лет унижений. И вот оно - мое время. Я ходил на митинги. Я голосовал. Я правильно голосовал вообще-то... Но как-то незаметно мы стали не нужны. И я осознал себя там же, где и был все предыдущие годы. Но еще хуже. Друзья укатили. Кто в Израиль, кто в Канаду... Живут хорошо... Обещали в гости позвать - не зовут никак. Идеи все поукрали. Система наладки моя... ты не поймешь... А я как был не нужен никому, так и не нужен. Тут, кто ни придет, они только друг дружке нужны. А мы никому не нужны. Пробовал зажить иначе. Дело свое... Или Наде помогать. Не могу. Я вроде как на содержании. Да и не живем мы, в общем-то, вместе... Как же так? - я хочу приносить пользу, вот он я, используйте меня... Я не хочу этой жизни. Зачем меня в нее тащат. Я тихий человек. Я люблю животных. Детей люблю. У нас с Надей нет. Думал, со мной что-то не так. Оказывается, она таблетки глотает все время. Детский сад уж убила целый, небось. Я вышивать умею. Как научился в детстве на пяльцах, так и вышиваю. Я люблю телевизор включить тихо и дремать возле него. И чтобы никто не говорил: "Опять бездельничаешь!" - и не вздыхал бы показательно. Я ведь дремлю и думаю. Думаю и дремлю. Я хочу, чтобы в доме было заботливо... Ну как мать никто уж не спросит никогда - поел ли я? не заболел ли? - ну и тому подобное... никто не спросит... но хоть как-то... а то ведь сплошное пыхтение... А столько планов... столько... Полина... По-ли-на... Мне имя твое нравится... По-люш-ка... Ласковое... Полюшка... (Запел.) "Полюшко-поле! Полюшко, широко поле! Ехали по полю геро-о-о-и! Эх да Красной Армии геро-о-и!" Господи! Чего мы только не пели. Понаубивали. И по полю на лошадях катаются. А эта! (Поет.) "И с налета, с поворота по цепи врагов густой застрочит из пулемета пулеметчик молодой!" Каково, а?! "По цепи густой". Негодяи. Там же люди. Надька мне говорит: брось ты эту политику, все уже давно ясно. А мне не до конца... Тут девочка на улице просит папу: "Папа, папа, дай денег на мороженое". Он ей, знаешь, что ответил? "А пулю в лоб не хочешь?" Не шутил. Серьезно сказал. Может, мне застрелиться? Или захватить Кремль? У меня давно был такой план. Хватило бы и роты. И всех этих разогнать. И друзей народа, и врагов народа... А что? И разогнать. Нечего. Они все у меня доверие потеряли... Знаешь... Как была Россия - сыр-бор дремучий, дороги непролазные, да добры молодцы с кистенями - так все и осталось... Смотрел тут оперу "Хованщина". Надя повела с французами. Это я отчет жизни делаю. Что я тебе скажу. Дурной у нас народ. Из него же и правители образуются такие же. Это в опере ясно показано. А кого казнить не успели к финалу, те сами себя в избе сжигают с песнями. После чего образуется жизнерадостная мелодия "Рассвет над Москвою-рекой"... Французы все коньяк пить ходили. Потрясены были, но не вникли... Надя тут же в ложе контракт подписала... А я о душе российской впал в большую задумчивость... Или ресторан открыть? Пельмени сибирские, расстегаи... Так не дадут мне. Бандитизма этого во мне нет. Племя это чиновное за версту чует - не наш. Я только в кабинет вошел, а он уже все про меня понял, что я ни в бане попариться, ни в ресторан повести, ни взятку дать, ни с девочками расслабиться... Я как был нелюдь для них, так и остался... Завтра хоть магометане власть возьмут - так они все в своих креслах останутся... зайдешь в кабинет, а он все тот же, только чалма на голове и на полу коврик для намаза...
Полина. Роман, простите... я очень тронута вашей откровенностью... И разделяю... И все такое...
Роман. Зачем говорю это? Ты не будешь смеяться?
Полина. Ни в коем случае.
Роман. Полина... Я могу еще нравиться женщинам?
Полина (после паузы). Можете, я думаю...
Роман. Не уверена?
Полина. Уверена...
Роман. А молодым девушкам?
Полина. Наверно...
Роман. Вот я почему к тебе за советом... Вот есть у тебя подруги... такого вот возраста как ты?
Полина. Ну есть.
Роман. Вот видишь... И вот есть ли у них у кого-либо муж или любовник моих лет?
Полина. У девочки одной другу за сорок...
Роман. Вот видишь... И все в порядке?
Полина. Вроде бы...
Роман. Значит, не все еще потеряно... Понимаешь, вот когда так плохо, очень важно, кто рядом... Циничная женщина, которой на тебя глубоко наплевать, или юное, чистое создание, которое верит в тебя, поддерживает... и которому ты... Ты бы не могла меня познакомить с кем-нибудь из твоих подруг?
Полина. Роман... Так все странно... Я подумаю... А тетя Надя?
Роман (кричит). Я развожусь с ней! Все, хватит! Это пора заканчивать! Невозможно, в самом деле! Еще чего! Так познакомишь?
Полина. Постараюсь... У меня мало подруг... Так очень сложно... Если вам это поможет...
Роман (лихорадочно). Поможет-поможет... Нужна новая жизнь... Новые люди... Новые ощущения... Все новое. И добрые люди. Вот такие как ты.
Полина. Вы думаете - я добрая? Вы - ошибаетесь.
Роман. Да-да... Ты - добрая, ты - хорошая, ты - родная... Не то рано родился, не то поздно. Кто знает. И я один. Понимаешь - совсем один. Полина, я тебя давно люблю.
Полина. Меня? Как давно?
Роман. С твоих лет тринадцати. Ты быстро как-то начала меняться и взрослеть. Я еще тогда подумал - подрастет, сделаю предложение. Скажи - ты девочка? Да? Нет? Нет уже? Я чувствую. Опередили. Меня всегда опережают. Мне в тебя уткнуться хочется. Навсегда.
Полина. Роман Валерьянович, дорогой... Вы выпили? Вы сошли с ума?.. Что с вами?
Роман. Выпил? Да. Немножко выпил, для храбрости. И с ума сошел... из принципиальных соображений. Все, хватит, понимаешь! Сошел с ума и выздоровел! И начал новую жизнь!

Ты что? Я не так что сказал?
Полина. Я сплю и вижу чудный сон... о том, как все любят меня... Этого не может быть... С другой стороны... Вы же любовник моей мамы.
Роман (растерялся). Я? Когда? Да ты что? Ну немножко... Ты откуда знаешь? Вообще-то... (Махнул рукой.) Да какой я любовник... Так... встречаемся раз в месяц... Ну два... Мы больше так... разговариваем, советуемся... Очень полезные советы дает твоя мама мне... как жить и все такое...
Полина. Вы хотите, чтобы я переняла эстафету?
Роман. Какую эстафету?
Полина. Но я ж такого насоветую, что вы и совсем... растеряетесь...
Роман. Я? Нет. Почему?
Полина. Мама одно будет советовать, я - другое... Вы и растеряетесь.
Роман. Нет, если ты, то тогда я маму...
Полина (смеется). Вы ее бросите? Какой ужас. Вы такой коварный? (Садится к нему на колени.) Вы собираетесь бросить пожилую женщину ради ее молоденькой дочери?
Роман. Почему пожилую... она еще... вполне...
Полина. Пожилую, пожилую... Вы ничего не знаете. Она очень скрытная. Ей не тридцать шесть, а шестьдесят, и я ей не дочка, в внучка... Так сложилось....
Роман. Ты смеешься надо мной... Я ничего не соображаю. Ты сидишь у меня на коленях...
Полина. Неужели? Как это меня занесло. Я, знаете, как вижу мужчину, так сразу прыг к нему на колени и сижу себе, пока не отдерут.
Роман. И часто ты так?
Полина. Как?
Роман. Прыг и сидишь?
Полина. Постоянно. Такая натура. Даже обращалась к сексопатологу. Он говорит: ты, говорит, страстная, не укрощай, говорит, себя, это твоя природа, и мать твоя, видать, такая же. А как придет, говорит, к тебе особенно Роман Валерьянович, вот его-то, говорит, особенно не отпускай, потому что это твоя судьба и счастье, а что ему за семьдесят, так это пустяки... он еще и весьма и ого-го...
Роман (резко встает). Извините. Извините. Но я, право, не понимаю, за что такое... почему так надо издеваться над человеком, который вам ничего плохого не сделал... А пришел, напротив, со своею болью... как к другу... Я понимаю, что я смешной и нелепый человек и не очень умею с женщинами... у меня нет такого опыта - как у некоторых... Я думал, что вы поймете меня, что мне больно и плохо, что я... я...
Полина. Вы пришли предложить мне... стать вашей любовницей. Чтобы когда мама в отсутствии, я ее замещала. Какого же вы ждали отношения?
Роман. Да не то, совсем не так, не так... Я такой неловкий... Я думал... сначала, а потом, может быть, замуж... Если так прозвучало, простите. Ты чистая юная душа... Я не должен был... (Сел за стол, положил голову на руки, плачет.) Господи, за что...
Полина. Роман, вы что?.. Роман... Ох, какая я дура. (Тоже заплакала.) Роман, дорогой. Вы не сделали ничего страшного. Ну предложили. Ну неловко. Ну что такого. А молодые они жестокие. Я, правда, не поняла, что для вас это... Ну, Роман... (Гладит его по голове.) Успокойтесь... Вы очень симпатичный... хороший...
Роман (утирает слезы). Какой ужас. Какой позор. Мужику сорок лет. Пришел... к девочке. Зачем я это все? Пойду, пойду...
Полина. Вы успокаивайтесь... Ничего страшного... Мы будем друзьями...
Роман. Ты не сердишься?
Полина. Нет-нет...
Роман. Можно идти?
Полина. Как вам лучше.
Роман. Пошел... Иду... Нет... Вот что... Я сейчас знаешь что... Мне это нужно... (Опускается перед Полиной на колени.)
Полина. Ну вот... Ну что это? Зачем? Ну встаньте...
Роман. Не знаю зачем. Мне нужно постоять перед тобой на коленях. Мне это очень нужно.
Полина. Я не могу так. Я сама тогда тоже... (Опускается перед Романом на колени.) Вот...
Роман. Мне нужно, понимаешь...
Полина. Хорошо-хорошо... Вы что пили сегодня?
Роман. Коньяк.
Полина. А потом?
Роман. Шампанское.
Полина. А после шампанского?
Роман. Вермут. Уже в подъезде.
Полина. Ничего. Все в жизни бывает.

Роман. Я маму твою люблю. Очень. Я ее безумно люблю. А она меня бросила. А он приехал... Я боюсь за нее... Ты, Поля, не сердись на меня. Обещаешь? Никогда.
Полина. Никогда.
Роман. У меня, последние дни... что-то со мной...
Полина. Пойдите лягте...
Роман. Куда пойти?.. Знаешь, сегодня опять сон снился странный... Будто грядки какие-то с капустой, с морковкой... На даче, что ли... Красиво... И я лицом падаю в эти грядки... И все... Проснулся, капли принял, заснул... и опять - помидоры какие-то, огурцы, и я лежу... как один из них. Страшно стало. И я к тебе пошел.
Полина. А я - дура оказалась.
Роман. Ты оказалась хорошая. Ну, встаем?
Полина. Встаем.

Роман. И опять нелепо. Да? Зачем это я? (Идет в прихожую. Полина провожает его.) Опять глупость какую-то сделал... На коленях стоял. Мне это нужно было, понимаешь?
Полина. Конечно.

Роман (громко). Явление пятнадцатое. Те же и корнет... Извините за некоторый тон... Разрешите спросить - вы душой болеете за Россию?
Дмитрий (мрачен). Болею.
Роман. Я так и думал. Значит, вы с нами. Мы тут думаем с Полиной либо пельменную открыть, либо закупить штук двадцать "калашниковых"...
Полина. Роман Валерьянович...
Роман. Явление шестнадцатое. В дверях - моя уходящая фигура. Корнет и Полина вдвоем.
Полина. Все будет хорошо. Завтра ждем вас на мамином дне рождения.
Роман. Такой хороший был мальчик - и весь улетучился. Всем привет. (Уходит.)
Дмитрий. Чего приходил-то?
Полина. Советовался.
Дмитрий. С тобой?
Полина. Ему не с кем больше... (Уходит к себе. Запирает дверь.)
Дмитрий (побродил по квартире, подходит к дверям комнаты Полины). Я никогда не трону тебя... я люблю тебя... ты нужна мне... но я никогда не принесу тебе зла... не бойся меня... (Идет к своей комнате.)

Полина. Дима, ты любишь меня?
Дмитрий. Да. Все эти годы...
Полина. Дима, ты не тронешь меня?
Дмитрий. Нет. Нет. Пока ты сама не позовешь...
Полина. Я тебе верю. Все эти годы я желала тебе счастья.
Дмитрий. Поля, моя родная, моя хорошая... (Сделал движение к ней.)
Полина. Ты обещал.
Дмитрий. Да-да.
Полина. Я не могу. Понимаешь? Уже нельзя. Мы слишком много всего понаделали.
Дмитрий. Понимаю.
Полина. Моя несчастная мать... Мой отец, он, ты знаешь, он в больнице, он при смерти... У меня есть Алексей...
Дмитрий. Понимаю.
Полина. Я не могу, Дима... Нельзя...
Дмитрий. Все будет, как ты скажешь...
Полина. Спокойной, доброй ночи тебе...
Дмитрий. И тебе спокойной, доброй ночи.

Полина. Ах, как все странно. Пока. (Ушла к себе, легла не раздеваясь.)

Надя. Ну все... Зовите.
Роман. Я позову. (Идет.)
Надя. Стоп. Пусть Дима зовет. Он ей ближе.
Дмитрий. Да не все равно... (Идет в комнату к Инге.)
Роман. Лишь бы назло... Лишь бы гадость какую...
Надя. Не порть настроение людям, любимый. Видишь, народ веселиться собрался.
Дмитрий (Инге). Все готово... Тебя ждут.
Инга. Ты ждешь?
Дмитрий. Я больше всех. (Целует ее.)
Инга. Остальные - мне неважно. Пусть все пройдет скорее... Лишь бы опять с тобой...

Надя (кричит). Ура! (Роману.) Чего не кричишь?
Надя и Роман. Ура!
Инга. Спасибо, мои родные! Спасибо. Я плохо соображаю. Только что с самолета.
Надя. Что тут соображать. Смотри - какой стол. Ты довольна?
Инга. Да, мои хорошие. Да.
Надя. Садимся. Наливаем.
Инга. А что же Полина?
Роман. Я пойду позову.
Надя. Пусть лучше Дима. А ты бутылку открой. У тебя это хорошо получается. Я помню.
Инга. Дима, загляни к ней.
Дмитрий (стучится в комнату к Полине). Поля... Ты спишь? Мы ждем тебя... Поля...
Полина (садится на диване). Да... Иду... Сейчас...
Дмитрий (возвращается к столу). Она спала.
Надя. Что это она все спит?
Инга. Жизнь тяжелая... И возраст такой.
Надя. Я в ее возрасте не спала, а так шустрила... что ты...
Роман. Ты и сейчас шустрая...
Надя. Бутылку открыл, любимый?
Роман (крутит пробку). Тугая больно... Они халтурят там на заводах... Технологию не блюдут...
Надя. Дай сюда... (Берет бутылку, открывает.) Это уже даже и не смешно...

Ура! Явление Полины народу...
Инга. Любимая и единственная дочь почтила...
Дмитрий. Поля! Садись. Вот сюда... Тебе здесь удобно.
Надя. По праву человека, умеющего открывать шампанское, прошу слова.
Инга. Говори, подруга.
Надя. Вот именно. Подруга. Дамы и господа! Сегодня день рождения женщины, перед которой я не устаю преклоняться. Вот уже сколько лет я восхищаюсь тобой, Инга. Ты благотворно влияешь на всех нас. Мы становимся лучше, прекраснее и моложе год от года. Спасибо за то, что ты есть. Ура! Ура! Ура!
Все. Ура! Ура! Ура! (Выпивают.)
Роман. Инга, как поездка-то прошла?
Инга. Замечательно.
Надя. У Инги иначе не бывает.
Инга. Все. Теперь буду сидеть дома. Никуда не поеду. Надоело.
Надя. Зато Дима улетает.
Дмитрий. Ненадолго.
Надя. Я все, Дима, вспоминаю, как вы меня лет пять назад провожали до дому вот после такого же дня рождения... Помните?
Дмитрий. Да что-то вроде...
Надя. Ужас. Темно. Дождь льет как из ведра. (Роману.) Ты больной с ангиной лежал. Я тебе горчичники несла. (Диме.) Так поступить мог только настоящий джентльмен.
Инга (смеется). Она, Дима, никак этого забыть не может. Все вспоминает.
Надя. А что же вспоминать бедной женщине, как не отдельные яркие страницы биографии. Вы, Дима, куда летите?
Дмитрий. В Голландию?
Надя. Надо же. А я тоже завтра, но только в Бельгию. Совсем рядом.
Инга. Будете через границу махать друг другу.
Надя. Я все выясню, Инга, по нашим делам. Как договаривались. Мы еще с тобой там так развернемся. Ого-го! Мало не покажется.
Роман (встает). Говорю тост.
Надя. Только без зануди.
Роман. Это она шутит так. Это у нее юмор такой. Ну что тут сделаешь.
Инга. Тост давай.
Роман. Я хочу выпить за расставания.
Надя. Просила же...
Роман. Расставания бывают разные. Бывают печальные, а бывают и хорошие. Расстаешься, а в душе - праздник, и тебе дорог этот человек... Ну вот - что сказать-то хотел... Дмитрий улетает... Надя улетает... Я тут тоже, может, по делам поеду...
Надя. Какие у него дела...
Роман. А потом все вернутся и встретятся опять. После расставаний - обязательно бывают встречи. И - наоборот. В общем, спасибо тебе, Инга. С днем рождения.
Надя. Совсем, кацо, плохой стал. Мысль одна-другая связать никак. Йок. Но есть повод выпить.

У меня после слов Романа такая горечь во рту...
Роман. Опять...
Надя. Так горько, так горько... (Кричит.) Горько!
Роман. А... ты об этом...
Надя. Горько! Поля, отвернись - тебе рано... Роман, не смотри - тебе поздно. Горько!

Господи. Благолепие-то какое. Помнишь, Инга, мы все хотели с тобой дом в деревне купить на двоих... Главное - вместе. На всю жизнь. На одной половине вы с Дмитрием милуетесь. На другой - мы с Романом ругаемся. Ну чем не жизнь.
Роман. За что, Господи...
Надя. А теперь, небось, Инга себе что-нибудь в штате Милуоки присмотрит...
Инга. Ни за что... Только в России.
Полина. Я скажу. Можно?
Надя. Поля? Ты будешь говорить? Разве так бывает? Ты почтишь нас?
Инга. Говори-говори...
Полина. За тебя, Инга. Твоя дочь Полина поздравляет тебя с днем рождения.
Надя. О! Великий немой заговорил.
Инга. Спасибо, Полина... (Целует Полину.)
Полина. И за отца. Он болеет...
Инга. Да.. да... И за отца...

Надя. А теперь танцы... танцы... танцы...

Инга. Я стала старше на целый год.
Дмитрий. Ты молодеешь.
Инга. Сыночек, ты любишь свою маму?
Дмитрий. Да.
Инга. Ты будешь маму слушаться?
Дмитрий. Да.
Инга. Мама умная, добрая. Она всегда права.
Дмитрий. Да.
Инга. Мальчик Дима маленький и глупый. Он погибнет без мамы.
Дмитрий. Да.
Инга. О! Не надо погибать. Надо жить! Жить! Вместе! Долго и счастливо. Мама права?
Дмитрий. Да.

Надя. Кончай жрать... Давай потанцуем.
Роман. Женщина, ты кто?
Надя. Нализался уже, что ли?
Роман. Женщина, не мешай закусывать жертве исторических потрясений...
Надя. Одно счастье в жизни - улечу завтра и тебя уже больше не увижу.
Роман. Хо-хо! Вернешься через неделю. Еще как увидишь.
Надя. Блажен, кто верует.
Роман. Что - останешься? Да кому ты там нужна?
Надя. Это тебе, импотенту, я не нужна. А тот, кому нужно, - разберется...
Роман. Ты и языков не знаешь... ни французского, ни немецкого... как, впрочем, и русского...

Инга. Бросить все к Богу в рай... и родить от тебя... маленького мальчика Диму...
Дмитрий. Думаешь?
Инга. И воспитывать его. И целовать, и шлепать.
Дмитрий. Подумаем.
Инга. Я подумаю. И решу. Понял?
Дмитрий. Понял.
Инга. Руку целуй... Теперь - другую... А ноги при всех поцеловать... как? Осилишь?

Надя (смотрит в холл). Смотри, смотри... Руки целует... На колени встал... Ноги целует... Во кобель... Все ему мало.
Роман. Это любовь называется... тебе не понять...
Надя. Это она его принуждает - называется... Подруга.

Дмитрий (поднимается). Хозяйка довольна?
Инга. Хозяйка счастлива. Как бы так?..
Дмитрий. Что?
Инга. Быть всегда в твоих руках. Ты словно душу мою в своих теплых руках держишь. И ей так хорошо. Хочу тебя. Пусть все скорее уйдут.
Дмитрий. Потерпи, мой хороший.
Инга. Господи, последняя ночь...
Дмитрий. У нас еще будет с тобой много-много ночей.
Инга. Через неделю? Это не считается. Я хочу сейчас. Все ночи сразу. Я хочу...

Надя. Ну что, нафталин ты мой ненаглядный, потанцуем на прощание...
Роман. Слабый я человек, прости Господи... И нужно бы тебя убить, да рука не поднимается... Как всем полегчало бы сразу...
Надя. Ну что ж - вот и поговорили напоследок... Вот и попрощались... Словно камень с души. Хороший разговор - он как маслом по сердцу...
Роман. Я водочку маслицем закушиваю... Будь здорова, любимая...

Инга. Поленька...
Полина. Да-а...
Инга. Поленька...
Полина. Да-а...
Инга. Мама чуть пьяная... Маме - хорошо... Что сказать-то хотела...
Полина. Что?
Инга. Ничего. Как разойдутся все - зайду тебе доброй ночи пожелать.
Полина. Заходи.
Инга. Зайду.

Надя. Ах, Димочка, как вы хорошо танцуете.
Дмитрий. Ты зачем про дождь опять?
Надя. А что?
Дмитрий. Догадаются.
Надя. Пусть. Я развлекаюсь так.
Дмитрий. Рисковая.
Надя. Вспоминали ли вы меня, Дмитрий Кириллович?.. Желаете повторить?
Дмитрий. Посмотрим.
Надя. Я наберу к вам из Брюсселя телефончик. Не возражаете?
Дмитрий. Посмотрим.
Надя. Завтра же вечером в двадцать часов по среднеевропейскому. Ждать будете?
Дмитрий. Если не загуляю.
Надя. Ой! Вы подождали бы меня... И еще, Дмитрий Кириллович...
Дмитрий. Что?
Надя. Ой, я такая стеснительная. Как сказать, право, не знаю. Он в душе моей навсегда. Как встал там, так и стоит... ваш незабываемый...
Дмитрий. Молчи, дура, услышат.
Надя. Ой, что я сказала такое... Ой, в чем призналась... Ой, стыд-то какой... Не будет мне, девице, прощения...
Дмитрий. Остановись...
Надя. Чего ноги-то целовал ей? Невтерпеж, что ли?
Дмитрий. Не твое дело.
Надя. Ты уж, как мы разойдемся, не подкачай, Димочка... Ты уж уважь подругу нашу в последний раз... чтоб было ей что в старости вспоминать...
Дмитрий. Убью, сука.
Надя. И этот убить собирается. Никак долго жить буду. Ты уж прости меня, непонятливую, Дмитрий Кириллович. Ты уж сжалься надо мной, не гони. Это страсти мои бабьи во мне разговаривают. Ты - хозяин, я - вещь. Я взбрыкнусь - ты прикрикни. Я у твоих ног и лягу.
Дмитрий. Цепями, что ли, ляжешь-то?
Надя. Травкой, Дмитрий Кириллович, травою-муравою, вот как в сказках. Хочешь - топчи, хочешь - ноги вытирай. А я все одно тебе скажу - спасибо тебе, хозяин, люблю тебя, жить без тебя не могу...
Дмитрий. То-то же... Смотри у меня...

Роман. У меня очень хорошее настроение.
Инга. Я рада.
Роман. Все решил. Все определил. И теперь радуюсь.
Инга. И молодец. Мы все радуемся.
Роман. Ты счастлива?
Инга. Очень.
Роман. Меня вспоминаешь?
Инга. Не-а...
Роман. Спасибо тебе.
Инга. Как друга.
Роман. Ку-ку.
Инга. В каком смысле?
Роман. В прямом. Полное и абсолютное "ку-ку".
Инга. Заведи себе кого.
Роман. Кого?
Инга. Девочку.
Роман. У всех девочек есть мальчики. И старенький Роман им не нужен. Как выяснилось.
Инга. Выяснял?
Роман. Отчасти.
Инга. Бедный Ромочка... (Гладит Романа по голове.) Бедный деточка... Чем же нам тебе помочь?
Роман. Ты знаешь чем?
Инга. Я тобой займусь. У меня есть на примете...
Роман. Мне никого не нужно.
Инга. Не щипи меня так, синяки будут...
Роман. Вернись ко мне.
Инга. Рома, ты плачешь?.. Вытри слезы... увидят...
Роман. Даже когда меня не будет на этом свете, ты помни, что я... тебя...
Инга. А говорил - хорошее настроение.
Роман. Замечательное... Хочешь, Тарзаном покричу?
Инга. Бога ради, не надо.
Роман. Хочешь ноги поцелую, как этот...
Инга. Не надо.
Роман. Сейчас рыдать буду. Долго и громко. И все раскроется.
Инга. Любишь?
Роман. Безумно.
Инга. Тогда танцуй и улыбайся. Ну!..
Роман. Повинуюсь. Но оставляю за собой право...
Инга. Все права - у меня. Улыбайся, Рома...

Дмитрий. Я куда бы ни ехал, Поля, я от себя еду. От себя. А если я за границу уеду? Насовсем. Ты скучать будешь?
Полина. А мама? Зачем тебе туда?
Дмитрий. Мы все, Поля, все, с кем я начинал, мы все стали замечательно атыми... кто дожил... Мы замечательно много сообразили и наворовали...
Полина. Ты воровал?
Дмитрий. Да как бы и нет... Я всех помню, кого на этом великом пути грабанули, а кого и просто порешили. Хорошо, кто умеет забывать... А я помню. Я вот утром в эту Голландию лететь должен. Осмотрюсь там - может, и останусь. Говорят - хорошо, красиво, каналы. От себя не уйду, но хоть всю эту муть забыть постараюсь. Я, вроде, с ними - а по душе не могу...
Полина. Ты что - не вернешься?
Дмитрий. Не знаю... А что - здесь сидеть, на тебя смотреть и мучиться?
Полина. Но Инга... ты же к Инге...
Дмитрий. Я - к тебе...
Полина. Определенно все сошли с ума...
Дмитрий. Впрочем, я пошутил... Ничего этого не будет. Я туда не хочу. Вернусь через неделю. И все пойдет по-старому. Инга хорошая. Она - не-о-бык-но-вен-на-я. И так замечательно мною повелевает... А я зверь дикий, нрава неукротимого... Вдруг не справится?
Полина. Дима, я боюсь тебя.
Дмитрий. Я сам себя боюсь. Я люблю не на ту дорогу сворачивать. Я вроде сам над собой эксперимент ставлю - выдержу ли? Тихо, скромно живешь - это не жизнь, а вот ежели как в рулетку играешь - вот оно то самое. То ли мильон выиграешь, то ли полчерепа себе снесешь.
Полина. Дима... Но Инга, Инга...
Дмитрий. Что Инга? Инга - это святое. Вот вернусь к ней. И заживем... все вместе... Ты этого своего... Алексея... сюда приведешь?
Полина. Не знаю. Не думали.
Дмитрий. Ох, нельзя этого всего. Я могу с собой не совладать. Прости, выпил я порядочно. Впрочем, все будет хорошо. Как и решили.
Полина. Как решили?
Дмитрий. Нельзя мне туда ехать. Я там погибну, вот что. Тебе сны снятся?
Полина. Конечно.
Дмитрий. Мне последнее время часто снится вода...
Полина. Просто вода?
Дмитрий. Да. Вода - и все. Впрочем, я воду люблю. Держись от меня подальше, Поля... я конченый человек. Я выпил... Меня трясет всего...
Полина. Господи, у меня нет сил на вас на всех.
Дмитрий. Заботься об отце, о матери, а обо мне не надо. Я сам о себе позабочусь. Сколько мне Бог понятия об этой жизни дал. Не грусти.

Инга. Васин... Я же знаю, что ты меня поздравить хочешь... Ну, поздравляй... А еще?.. А еще?.. Ну, молодец... Я пьяная, но лесть запоминаю... Будем тебе зарплату повышать... Васин, соври мне честно - ты бы на мне женился? Кикимору в отставку... Остальных пристроим... Нет... Главной женой я не согласна... Ах вот ты какой оказался... Все, Васин, зарплату я тебе понижаю... И вообще... У человека день рождения, а он соврать красиво не может... Ну что бабам врут... Вот... Вот... Молодец... Исправляешься... И на всю жизнь. Да? Васин, твоя-то дома? И ты так откровенно. Ты герой, Васин. Если твоя тебя не прибьет, утром представим к награде. Что-то мне, Васин, как-то тревожно. У тебя так бывает - весело, хорошо, а тревожно? Постоянно? Нет ли у нас в стране, Васин, какого-нибудь переворота, пока мы тут выпиваем? Ну и то слава Богу... И последнее. Васин, ты есть? А то мне иногда кажется, что, кроме тебя, у меня никого нет. А вдруг и тебя нет? Ну, спасибо. Я успокоилась. Пока... (Положила трубку. Сидит в задумчивости.)

Надя. Давай, что ли, помиримся на прощание.
Роман. Партизанен? Коммунистен? Где твои опорные базы?
Надя. А то можем и не увидеться боле.
Роман. Никаких уступок бандитам. Самолеты на вылет. Объявляю рельсовую войну.
Надя. Ты меня видишь, пьянь?
Роман. Сто фронтовых - и вперед!
Надя. Не хочешь - не говори. (Кричит.) Народ! Собирайся! Народ! Ты где?
Роман. Народ! (Трубит.) Ту-ту! Ту-ту! Труба зовет! Народы!

Надя (громко). Настало время опять объединиться. А то разбрелись... ишь... (Полине.) Полиночка, ты помнишь - если что, звони.
Полина. Помню.
Надя (Инге). Что такие мы печальные, что такие мы грустные? Сейчас веселить будем.
Роман. Ту-ту! Ту-ту! Война до победного конца! Долой министров-капиталистов! Генералы всех стран, объединяйтесь!
Инга. Ромочка, успокойся.
Надя. Дурака валяет. Ребята! У меня романтический тост. Предлагаю выпить за будущее. За наше общее и за всехнее.
Инга. Недавно Ламара умерла. Она гадала хорошо. О будущем.
Надя. А я к Асмик ходила. Столько мне интересного сообщила. Что - не скажу. А вот про все остальное сказала: "В воздухе кровью пахнет..."
Роман. Я же говорю - нужно бомбить опорные базы. Все, всех и до конца!
Дмитрий. Здесь всегда в воздухе кровью пахнет.
Инга. Я больше всего запах сена любила. Как сено-то пахнет летом. Уже забывать стала.
Надя. Мы должны надеяться. Вот я улетаю завтра. Но я знаю - через день тосковать начну по нашей неумытой родине.
Роман. Партизаны! Я последний раз спрашиваю - за родину пить будем или как?
Инга. Ребята, пусть всем будет хорошо.
Роман. Мост не взрываем. Пьем.

Надя (запевает). Городок наш - ничего,
Населенье таково...
В с е (кроме Полины, поют). Незамужние ткачихи
Составляют большинство...
Надя. Вспомнилось почему-то...
Роман (поет). Вижу горы и долины,
Вижу реки и поля...
В с е (кроме Полины, поют). Это русское раздолье,
Это Родина моя...
Роман. Слова дальше не помню...
Дмитрий (запевает). Вернулся я на Родину, Шумят березки встречные.
Я много лет без отпуска служил в чужом краю...
В с е (кроме Полины, поют). И вот иду, как в юности я улицей Заречною,
И нашей тихой улицы совсем не узнаю...

Дмитрий. Ты чего?
Инга. Убраться решила немного.
Дмитрий. Бросай все. Я тебя жду.
Инга. Нет... Нехорошо на ночь оставлять.
Дмитрий (подошел к Инге, обнял крепко). Женщина... Я жду тебя.
Инга. Ты куда шел?
Дмитрий. Душ принять.
Инга. Так иди.
Дмитрий. Пойдем вместе.
Инга. Полина дома. Нельзя.
Дмитрий. Ты сердишься на меня?
Инга. Нет.
Дмитрий. А на кого же?
Инга. На себя.
Дмитрий. Пусть все уйдут скорее, говорила.
Инга. Так это было когда? Давно.
Дмитрий. Два часа назад. (Пытается поцеловать Ингу.)
Инга (отстраняясь). Не надо.
Дмитрий. В чем дело, матушка?
Инга. Ни в чем. Иди.
Дмитрий. Приходи ко мне скорее.
Инга. Зайду сейчас к Полине. Обещала.
Дмитрий. Все в порядке?
Инга. Все в порядке. Просто устала.

Мама Полины пришла...
Полина. Спасибо.
Инга (присаживается рядом с Полиной, обнимает ее). Что моя девочка такая печальная сегодня? Что случилось?
Полина. Все хорошо.
Инга. Ведь было неплохо. Правда? Ну Роман чуть перебрал... Ну Нади чуть больше, чем надо. Это ведь не страшно?
Полина. Мама, можно я уеду?
Инга. Куда?
Полина. Не знаю. Просто уеду.
Инга. Ты удивительно умеешь все испортить. Было так хорошо, весело... И вдруг - ехать. Почему? К кому? К Алексею?
Полина. У него негде жить.
Инга. Вот видишь. Чем тебе плохо здесь? Полина, почему ты все... разрушаешь? Что за страсть такая? Только-только все наладилось. Дело мое идет неплохо. Вернулся Дмитрий. Есть кое-какие планы. Почему ты так не любишь меня? Из-за отца? Но я же сказала - я пойду завтра, пойду. Все отменю - и пойду.
Полина. Он не узнает тебя.
Инга. Почему это? Я так изменилась? Ты напомнишь...
Полина. Со вчерашнего вечера он никого не узнает. Даже меня.
Инга. Это что... насовсем? (Пауза.) Боже мой... как жизнь безжалостна... Но я пойду все равно... Вдруг...
Полина. Пойдем.
Инга. Я сегодня все вспоминала мать и отца. Словно они ходили по квартире. Заглядывали в двери, подсаживались к столу. Словно беспокоились. Ты очень закрытая девочка, Поля. Не знаю, почему так получилось. Но если бы ты больше слушала меня...
Полина (монотонно). Мама все знает. Мама все понимает. Мама всегда права. У мамы - глаз алмаз. Она видит на десять метров под землю. Но это не так. Неужели ты не понимаешь?
Инга. Что я должна понимать?
Полина. Они не такие, как тебе кажется.
Инга. Кто?
Полина. Все, кто был сегодня.
Инга. Я знаю это.
Полина. Знаешь?
Инга. А ты, Полина?
Полина. Что?
Инга. Ты такая, как мне кажется?
Полина. Не знаю.
Инга. И про них мы ничего не знаем. И про себя. Я все вижу. Но я милосердна.
Полина. Я хочу уехать... Вы все висите на мне, как вериги...
Инга. Мы? На тебе?
Дмитрий (идет по коридору из ванной в комнату Инги, зовет). Инга, я жду тебя. Ты где?
Полина. Тебя ждут.
Инга (громко). Сейчас, Дима, сейчас. (Полине.) Жизнь так сложна, Полина. И ты можешь всего не понимать. Тебе может казаться, что происходит что-то одно, а на самом деле происходит совсем другое.
Полина. Это ты мне говоришь?
Инга. Да. Это я тебе говорю. Что ты так удивляешься? Твоему возрасту свойственна самоуверенность. Но поверь, когда ты проживешь...
Полина. С твое?
Инга (после паузы). Да. Хотя бы с мое. Ты иначе будешь смотреть на многие вещи. Совсем иначе.
Голос Дмитрия. Инга!
Полина. Тебя зовут. Иди.
Инга. Девочка, да ты никак ревнуешь?
Полина. Странный вопрос.
Инга. Жизнь вообще странная... (Громко.) Иду! Иду! (Полине.) Дай я поцелую тебя на ночь. (Целует Полину в голову, та слегка отстраняется.) В детстве ты всегда просила.
Полина. Детство? Это было так давно.
Инга (идет к дверям). Не думай, что мама у тебя такая уж глупая. Я вижу больше, чем говорю...
Полина. Ты о чем сейчас?
Инга (улыбается). Не знаю... Наверно, о жизни... Прости, ты ведь уже немного выпила сегодня?..
Полина. Чуть-чуть.
Инга (подходит к книжной полке, указывает на то место, где спрятана бутылка коньяка). Очень прошу тебя - больше сегодня не надо. Не пей.

Привычка такая - все знать... Ты же сама сказала - у мамы глаз алмаз...
Дмитрий (просовывается в дверь). Инга! Ну ты чего? Мне же улетать утром.
Инга. Не шуми. Мне дочь дороже.
Дмитрий. Безусловно. Да и кому я нужен, сирота.
Инга. И ты нужен - не печалься.
Дмитрий. Ну спасибо, матушка. Просто ожил.
Инга. А мы тут с Полюшкой загадками разговариваем.
Дмитрий. И то дело.
Инга. Спокойной ночи, Полина.
Дмитрий. Поля! Не грусти. Мы - с тобой.
Полина. Спокойной ночи.

(Сжимает голову руками, раскачивается.) Господи... Господи... Ничего не понимаю... Ничего... Ничего не могу... Ничего не умею... Никому не нужна... Все обман... Все только кажется... Уедешь в другое место - будет все другое казаться... Обнимаешь одного, а он другой... Мать - не мать... Отец - не отец... Любимый - другую любит... Живешь, как спишь... И наваждения кругом... Почему так придумано... Кем? Словно один хорошо все придумал, а другой все наоборот... И оба в тебе... И тебя разрывают... Что же тяжесть такая в душе...

Голос Дмитрия. Мне ж собираться еще.
Голос Инги. Успеем. Я помогу.
Голос Дмитрия. Иди ко мне. Иди.
Голос Инги. Тише, Полина услышит.

Полина. Простите... Я могу спросить?.. Мы где?
Все (зашелестели). Мы здесь... мы здесь... Полина пришла... Сколько времени прошло... Зачем? Так много... Так мало...
Роман. Здравствуй, Полина...
Полина (облегченно вздыхает). Это вы, Роман... Я так и думала... надеялась... Это что?
Роман. Это - зал ожидания... Смешно... Я пытался покончить с собой... После того нашего разговора. Помнишь? Вешался. Неудачно. Веревка оборвалась. Потом Надя уехала. И не вернулась. Говорят, вроде, с Дмитрием. Не знаю. Вроде разбогатела потом. Я сначала искал, психовал, суетился. Потом - забывать стал. Один раз поздравила меня на Новый год. Шикарная такая открытка. Я ее выбросил. А мама твоя... В общем, мы с ней сначала еще больше сблизились. Потом... Она тебе расскажет. Я очень нервничал. Жизнь зря проходит. На дачу ездил когда, все на рельсы поглядывал. Ездил, ездил - и привык. Ты знаешь - привык. Так хорошо. Душа успокаивается. Я помидоры научился выращивать, огурцы, другое всякое, потом их мариновать. Чтоб зимой есть. Есть, вспоминать и опять туда стремиться. Стал жить там до поздней осени. Уже все разъедутся - только я один. И весной раньше всех приезжал. Еще и весны-то нет. Снег разгребешь. Зайдешь в дом. И отапливать его начинаешь. Он, понимаешь, потихоньку оживает. Ну как человек. Я вдруг понял - да ну их всех с их стремлениями, достижениями, борьбой. Есть я, вот этот домик, этот кусочек земли на планете. К декабрю в Москву доберешься - и любопытно что - телефон звонить перестал. Никому незачем мне звонить. И мне никому незачем. Я раньше по нескольку часов за день на телефоне висел - все чего-то добиться хотел, все суета наша мне важною казалась. А теперь - тишина. Они все своего добились. Я - своего. Включу телевизор: этот этого добился, тот - того. А все то же и все те же. Сначала эти власть взяли, потом те взяли. Потом еще кто-то. Вроде получше стало. А все так же. В храм ходить начал. Только я по-своему хожу. Там службы и все такое - я не очень разбираюсь. Я приду тихонько и на лавку или на сундук сяду, там где старики и нищие сидят. Сижу, представляю, что я тоже и старик, и нищий. И вообще - позапрошлый век Руси, а этого прошлого, двадцатого словно и не было. А я той жизни частица маленькая. Калика перехожая. Собственно, простую вещь понял: я и мироздание. Пусть я маленький, незаметный, в грядках копаюсь, но на звезды посмотришь и видишь: я и все остальное. У меня дочка была. Недолго была. Помнишь - я детей хотел. Там была такая Зоя. У нее тоже дачный участок. В возрасте она уже, лет сорок. Все про огурцы советоваться приходила - как да чего. Слово за слово. Стали жить вместе. Но не часто, а так. Дочку родила. Назвали Полиной. Я тебя вспомнил. Хорошая такая была девочка. В первый класс должна была идти. Уже читать, писать умела. Помощница была. Поехала на велосипеде кататься. Там шоссейка у нас перед водохранилищем. И откуда-то грузовик, водитель пьяный, сразу - насмерть. А там церковь неподалеку. Я, веришь ли, потом в эту церковь ходить уже не мог. Как же так, думаю, Господи, ты же видел, храм твой тут вот стоит. Дитя-то за что? Я же один. И Зоя одна. За что нас? Чуть с ума не сдвинулся. Но что удивительно - выжил. Такая мне планида, видать, - что ни случится - выживать. Зоя запила, болеть начала и делась куда-то совсем. Трудно нам было, когда вдвоем оставались. Словно как предали кого. Я долго жил, Поля. Долго почему-то. Они там руководили... А я был уже от них свободен. От них и от их митингов. Только я, бесконечность да Поленьки моей голосок... "Папа, папа..." Я даже думаю - я почти счастливую жизнь прожил. Я освободился. Я сумел за одну человеческую жизнь освободиться. Тут бы и новую начать. Да не дано. Копаюсь в грядках и все думаю - вот так ковырнусь носом в картошку - и все. Но я не так умер. Весной ранней грядки копал - мне уж семьдесят один год был. И так хорошо - и солнышко, и дымок от костров, и петух кукарекает как положено. С утра до вечера возился. Все вскопал, все посадил. Мне потом радостно на душе было - что я все успел, понимаешь. Пошел в домик, поужинал и что хорошо - спирт у меня был медицинский, я рюмочку выпил небольшую. Он губы чуть обжигает. Словно как помянул себя. Теплота такая по телу. Словно вселенная тебя на волнах своих качает. Так хорошо. И горько, и плохо, но хорошо. И слезы текут - от горького такого счастья. Завтра, подумал, время забор починять. И калитку. Такие планы строил. И заснул. С улыбкой заснул. Это я приучил себя - засыпая, всегда чуть улыбаться. Заснул. И все. Сколько бы мне лет ни было - я словно все ребенок. Словно рук материнских не хватает. Господи, думаешь, неужели три четверти века прожил. И все наяву, а проснуться хочется там, там, где приготовлен с вечера школьный портфель, где мама завтрак приготовила, а отец бреется и порезы бумажками заклеивает, а я бегу через Пушкинскую в школу, и с Галей у меня любовь шестиклассная незабываемая, и Аня мне нравится, и Ира, на два класса младше, в меня влюблена, и Вера, ее подруга, нас все знакомит... Я думаю - я не хуже многих жизнь прожил. Я никому вреда не делал. Главное - я освободился и нашел уют. Пусть они сами тревожатся своими глупыми тревогами. У меня была ты, была твоя мама, дочка была, был мой огород, домик с огородом, была моя звездная бесконечность над головой, были мечты починить забор. А теперь вот эта дверь, ожидание и земной вкус спирта на губах. Грустно, что и ты пришла сюда. Но раз пришла - я рад тебе. Скоро мы все узнаем.
Полина. Что мы должны узнать?
Роман. Все. (Выпрямился, затих.)

Полина. Дмитрий... Здравствуй... Ты здесь... давно?..
Дмитрий. Я рад тебе... Здравствуй... Комар жужжит над ухом. Разве здесь могут быть комары? Может, он залетел оттуда... из той жизни... Значит, нельзя убивать... Комара нельзя убивать... Пусть все живут... Почему я не вернулся? Как в бреду не вернулся... как в бреду... Пытаюсь объяснить - не могу... Словно все себя другого найти хотел... Все другое... Страна, заботы, женщина... Чего-то я не рассчитал. Надежду я не рассчитал. Я на нее надеялся, что дура, но верная. Сквозь стены пройдет. Я как улетел тогда, после нашего разговора... Мы встретились в Амстердаме. Хороший такой городок. И дело начали. Туго шло. Ну да ничего. Я по свету намотался - жуть. Колготки, автомобили, вода айсберга, лотерея счастья, жеребцы ахалкетинской породы, девочки из России, платки оренбургские, пельмени сибирские - чем только ни занимались. Дом купили. Ну не дом, домик, скорее. Так - на жизнь хватало. Но нет у меня этой... понимаешь - жесткости, что ли, не хватает. Не мое это. Это в России я все суперменом был. А тут - отключиться хотелось, помечтать. Так, ни о чем. С Надей напряглось. Она баба страшная оказалась. "Не знаю, не умею..." А как вырвалась на простор - от конкурентов только клочья летели. Акула. Ребят наших-то наняла. Крутых. В общем, возвращаюсь я как-то из поездки - в Пакистане был по поводу мужских сорочек - в доме нашем другие живут, он на нее был записан, и в офис меня не пускают, только с ухмылкой письмо подают, читаю - мол, так и так, выхожу замуж - мы-то не расписаны были - так пить начал - ну было немного - и вообще бездарен оказался, о доме забудь, офис закрываю и перевожу в другую страну, там тебе на счету оставлено сто тысяч долларов, все, мол, остальное заработано мной, если сможешь, начни все сначала, да, боюсь, не сможешь, только виду, что мужик, а так - баба бабой, и чтоб я тебя больше не видела. Это мне-то, я на нее с утра до вечера, мотался, дергался... Да уж что тут. Мне бы дураку взять эту малость да успокоиться. Мир не без добрых людей. Да и зарабатывать кой-чего мог бы... А меня заело. Так обидно стало. Если б не она, стал бы я об колготки мараться да об девочек напрокат. Так обидно. Я ж не так себя-то видел... Из-за нее ведь... Я и попер... Написал ей - сука ты, сука... деньги твои поганые не возьму, в дом я свое вложил - верни, и дело давай напополам делить - по-честному, и вообще в суд подаю - свидетелей много, что хоть все на тебя, но и мое это тоже, мое... И пошло-поехало... Года два у нас эта война шла... У нее три адвоката, ну и прочее, а я в ночлежках ночевал, чем придется перебивался, обносился вконец. Ну, заело. Я даже на себя рукой махнул. Будь со мной что будет, но не отступлю, пока эта сука мне мое не вернет. Я обманывал бывало понемногу, но чтоб меня так... при всем честном народе... Ей-богу, как с ума сошел... Пру и пру... Сам думаю - как засадят в ихний желтый дом. Да и пусть, думаю, засадят, лишь бы ей, суке, навредить. А ее уж и нет тут, только адвокаты, брезгливо так на меня смотрят, мол, с каким дерьмом возиться приходится, а у меня один только адвокат был - Йохим Зигнер - он же Беня Фишер - бесплатный почти, по-моему, тоже на них работал, чего ему с меня. А она уж в Швейцарии жила. Богатого какого-то подцепила, сука. Уж как я ее в постели ни унижал, чего я только с ней ни делал, чтоб чувствовала - подстилка, ты, сука, и ничего больше. Вырвалась, подколодная. И вот тут-то со мной и случилось. Как сейчас помню - октябрь был, осень поздняя, я шел вдоль канала, солнце яркое было, ветер порывами, и вдруг думаю: "Что это я, Дмитрий Багрецов, здесь в этой Голландии делаю? Что это я сужусь с кем-то? Кто эта женщина? Я уж и лицо ее забывать стал. Может, это я с ума сошел? Мир Божий такой прекрасный, а я из-за домика сужусь да из-за фирмы, каких миллион, да хоть бы ее век и не было". Ты что, говорю себе, Дмитрий, ты что? ты молодой, здоровый, опомнись. Ну словно, знаешь, как выздоровел в одну минуту. Еще говорят, родился заново. Я даже проморгался. Красиво так, спокойно. А дело в том, что дело-то в мою пользу к этому времени качнулось, вроде мне половину присудить решили. Через два дня последнее слушание. Сука через адвокатов передала: откажись, пожалеешь. Я послал ее по-русски. А сейчас стою у этого канала ихнего, голландского, и думаю: все, все, бежать, бежать, все одно куда - в Америку - там кореша у меня, в Россию - попытаться опять... Я в этот день с утра тебе звонил, ну как звонил - денег-то нет, одна монетка, набрал телефон из кафе, думаю, ты подойдешь или Инга - все приятно. Подошла ты: "Алло, алло... Вас не слышно... Не слышно вас..." Я ничего говорить не стал, трубку повесил, а через два часа на набережной меня и осенило. Может, ты помогла. Твердо так решил. И словно как освободился. От наваждения какого-то. Освободился. Да не судьба, оказалось. Дальше все очень быстро было. Слышу шаги за спиной, голос мужской по-русски: "Дмитрий Кириллович, это вы?" Оборачиваюсь - две фигуры - и так больно в груди стало, я не успел понять ничего, только рот открыл широко, не вскрикнуть даже, а вздохнуть, почувствовал, что лечу по воздуху - и холодом обожгло. Глаза открыты, я погружаюсь на дно этого красивого канала, ледяная вода щеки и лоб обжигает, лица - то твое, то мамы твоей мелькают в каком-то бешеном темпе, и только одна мысль стучит: "Я хочу проснуться. Этого не может быть. Я хочу проснуться." А потом вдруг совсем странное пришло: "Это как колыбель. Это меня укачивают." Тепло стало. И все. Неужели это она? Или меня спутали с кем? Совсем обидно. Я же никому зла не делал. Здесь сначала не помнил ничего. Потом потихоньку то одно, то другое всплывает. Но больше всего - тело твое детское подо мною бьется, неумело, руки, еще слабые, обнимают меня, и толком не знают как, и губы шепчут: "Я люблю тебя, Дмитрий... Я тебя люблю..." Я, наверное, в ад попаду за это. Но что же делать мне - что-то лучше ничего не вспоминается. Только ты... да Инга еще. Впрочем, скоро мы все узнаем.
Полина. Что?
Дмитрий. Говорят, все, до конца. До самых уголков дальних души.
Полина. Тебе хочется узнать?
Дмитрий. Не знаю. И хочется - и все равно. Ну узнаю, что это она, ну и что. Она так она. Опять комар жужжит. Я не буду его... убивать. Пусть лучше жужжит. Верно? Пусть жужжит.

Надя. Девочка, как зовут тебя? Дитя мое...
Полина. Полина.
Надя. По-ли-на... По-ли-на... Что-то знакомое... знакомое... Полвека назад я следила за развитием одной девочки... Ее так звали... Полина - дочь Инги. Правильно? Вот видишь. Я все помню. В той далекой жизни у меня была подруга Инга. Сейчас многое трудно и вспомнить. Она часто просила у меня совета. Все советовалась, советовалась. Была хорошая, но уж больно беспомощная. Я советовала ей, как вести дела. И про мужчин давала много ценных советов. Она и в этом была не очень... Знаешь, я умерла совершенно счастливой. Мне было девяносто пять лет. Швейцария - чудесная страна. Мне сделали пять операций после восьмидесяти - сердце, почки - и я жила, и жила. Муж давно умер. Я возглавила дело. Дети любили меня. Дочь и сын. И внуки - тоже... Но они разлетелись в разные края, в разные страны. Они так горевали, когда я умерла, я уверена. Последние годы моим любовником был вице-президент моей фирмы. Он был вдвое моложе. Это было полезно для моего здоровья. Я до последней минуты оставалась женщиной. Да. Я создала свою империю и осталась женщиной. Все боготворили меня. И что самое главное - я никому не причиняла зла. Иногда я вспоминала Россию. Но, знаешь, как-то так с удивлением... Что я там делала столько лет? Зачем я губила свои лучшие годы. Здесь мой талант и мое тело сразу стали товаром - я очень многого добилась. Там - я никому не была нужна. Я вспоминаю: какой-то Рома, он почему-то был моим мужем... храпел рядом по ночам, ничего у него толком не стояло, а днем жаловался на жизнь, на власть и все ныл, ныл... Мне было жалко его. Однажды я послала ему отсюда шикарную открытку, но он не ответил. Вероятно, из гордости. Вы там в России всю жизнь только и делали, что волновались: этот вот так-то повернул страну, а этот взял да иначе, а третий им правду-матку высказал, а они ему, а он им... Шизофрения. Придуманный мир. Этого всего нет. Зачем вы там все жили? Что вы там делали? Это пространство хоть лет на десять надо было оставить совсем пустым, чтобы выветрилось хорошенько, а потом уж заселять сначала. Был еще такой Дмитрий. С трудом вспоминаю. Мы с ним затеяли дело в Амстердаме. Твоя мама любила его. Но он любил меня. Он просто бешено был влюблен. Я пожалела его. Взяла с собой. Но он оказался плохим предпринимателем. Очень плохим. Пришлось от него отказаться. Он долго шумел, как все неудачники, суд какой-то глупый затеял. Пытался отнять у меня деньги. Хотя это все было мое. Что он мог заработать толком? Он делал всегда только то, что я ему советовала. Что Инга, что Дмитрий - что бы они были без меня. Но даже и моя помощь им не помогла. Потом Дмитрий вдруг исчез. Это было в октябре. Полиция почему-то допрашивала и меня. Причем я здесь? Не буду же я убивать его... И так ясно, что это мои деньги. Дмитрий всплыл весной в одном из амстердамских каналов. Я уже давно жила здесь. Я очень горевала. Он был неплох в постели и вообще... Я выслала денег, и его похоронили по-человечески... Тогда же я написала об этом и твоей маме. Мы вообще-то не общались, но об этом я не могла не написать. Все-таки какое-то время он был дорог нам обеим. Хотя предпочел меня. Мужчины вообще предпочитали меня. Роман как-то намекнул мне во время ссоры, что вот он и Инга, Инга и он, и если бы он захотел, и с ней бы ему было бы и т. д. Но, думаю, это были просто его пустые фантазии. Кому он был нужен, кроме меня? Жалкий копатель огорода. Больше я ей никогда не писала. Но, ты знаешь, самое главное - после смерти Дмитрия я абсолютно освободилась. Это было постепенное освобождение. Сначала я освободилась от этой несчастной страны, от своего бывшего мужа, каких-то жалких друзей, знакомых... А Дмитрий, он был как последнее напоминание, как последняя верига. И вот он умер - царство ему небесное, прости, Господи, меня грешную - и я почувствовала, что я полностью свободна от прежней глупой жизни. И началась сплошная весна. Господи, одних приемов сколько было, путешествий, свиданий, успехов... Премьеры оперы в Вене... Сафари... Мальчики и девочки для услуг, для здоровья... И в душе стучало: "Я свободна! Я свободна! Я свободна!" Я прожила хорошую жизнь, девочка моя. Хорошую. Я совершенно счастлива...
Полина. Говорят, скоро мы все узнаем.
Надя. Что?
Полина. Говорят, двери откроются, мы предстанем и все-все узнаем о себе и друг о друге.
Надя. Ну что ж, ну что ж... Господь милостив... Он не допустит... Не допустит... Я буду вечно жить так же счастливо... Вечно. Потому что я не могу жить иначе. Только счастливо. Мне почти совершенно нечего ни от кого скрывать. Я всегда старалась нести другим людям мир и добро. Я никому не принесла зла... Я на церковь жертвовала. Помню, меня очень беспокоило - веришь ли ты в Бога.
Полина. Сейчас, наверно, да.
Надя. Молись. Молись... Он ведь все видит.

Полина (нерешительно). Мама.
Инга. Как быстро все прошло. Вроде бы ты только что родилась, и вот ты уже сидишь у моей постели там, в больнице. Что рассказать тебе - ты же все знаешь. Просто - давно не виделись. Я знала, что я люблю Дмитрия, но не думала, что на меня так повлияет... Сначала он исчез. Я сходила с ума. Потом стали доходить странные вести. Что он вместе с этой... убогой... нелепой... что он за ней... Ужас. Я, наверно, сильно изменилась... Запустила дела, все валилось из рук. Променять? Возможно. Но на кого? Почему? Это затмение на него нашло. Сглаз, проклятье, черная магия - все что угодно. Сам он не мог. Он обязательно бы опомнился и вернулся ко мне. Обязательно. И тут вдруг это известие - его больше нет. Ушел странно, непонятно. Никому не стал нужен? Но он же знал, что есть я. А тут письмо от этой... "Ушел наш общий друг... он так нам был дорог... его душа нашла покой... Господь восприимет его..." Тьфу, прости, Господи. Какое мерзкое животное. Такие живут долго и счастливо. А Дима, хороший, умный, добрый... Ну почему так? И ты плакала - я помню, ты тоже ночей не спала. Ты ведь была немного по-детски влюблена в него? Ну признайся. Теперь-то можно. Он был твоей недосягаемой мечтой. И ты невзлюбила меня. Я понимаю. Я понимаю. И не сержусь. После этого известия я начала катастрофически худеть. Я все надеялась, что это просто стресс, усталость, но оказалось хуже. Последний месяц в больнице ты не отходила от меня. Ты пыталась спасти меня, дать мне силы. А я... наверное, стремилась скорее туда... к нему... Ну так ведь бывает, наверное? Так ведь любят, наверное, да? В больнице ты сказала мне, что беременна, от этого своего... чахоточного... прости... Он хороший парень. Я была счастлива. Жаль, что мне не довелось увидеть... Кто у тебя?.. у нас с тобой... В последний день ты не выпускала мою руку из своей, и слезы лились и лились. Когда я отошла, ты так рыдала, кричала: "Мама, не уходи, мама, не уходи..." Ты думала, я не слышу, но я слышала все. После того отъезда Дмитрия прошло всего три года. Жизнь моя оказалась совсем короткой. Я не предполагала, что будет так. Столько сил было, столько уверенности, энергии, желания работать. Думала - горы сворочу. И вот... Но ты знаешь... не все так уж и плохо. Я прожила неплохую жизнь, что-то, немного, успела сделать. Я никому не причинила зла. Я вырастила тебя. И главное, ты не поверишь - я освободилась. Я обрела свободу. Меня все последние годы угнетала мысль о том, что ты ненавидишь меня, и вдруг в этот последний месяц я поняла, что ты любишь меня бесконечно, что ты - это я, что мы с тобой - одно целое. Я плакала, оттого что уходила из этого мира, и была счастлива от того, что обрела тебя. Груз спал с моих плеч. Я освободилась. Как много мы не знаем и не понимаем, пока живем. Скоро откроются эти двери, и мы все узнаем...
Полина. Совсем все?
Инга. Да, совсем все.
Полина. Может быть, этого не надо. Может быть, можно уйти?
Инга. Тут никого ни о чем не спрашивают. Тут поступают так, как заведено с начала мира. Ты пришла, теперь все в сборе. Скоро начнут.
Полина. Я пришла? Куда?
Инга. Сюда. Сюда все приходят.
Полина. Я... умерла? Где? Когда? Я не помню.
Инга. Это помнить не обязательно.
Полина. Нет, мама, нет... Я не пришла еще... Это знаешь что... это сон... Да-да... Я сплю в своей комнате в кресле. Вся в слезах. А ты - в соседней комнате с Дмитрием...
Инга. С Дмитрием?
Полина. Да. Ты обняла его и спишь. Ты счастлива. И только то, что мы немного поссорились с тобой, тревожит тебя...
Инга. Нет-нет, девочка моя, это все было очень давно. А теперь - дверь, ожидание и смутные фигуры прошедшей жизни. Он здесь, он здесь, неподалеку, я чувствую это. Родное пространство... И еще - в тумане, другой - его звали Роман, он был такой несчастный... И еще это темное, грязное пятно... Кто это? Неужели и здесь от нее не будет покоя. Она и сюда явилась воровать...
Полина. Это сон, это сон... Я сплю... Я сплю... Я еще буду жить... там, на земле, где грохочут трамваи, толкаются в очередях, где так мало любви и где так хорошо...

Все (бормочут). Сейчас мы все узнаем. Сейчас нам все расскажут. Господи, помоги нам...

К нам. К нам. Ты пришла. Мы все вместе. Мы все узнаем о себе и друг о друге. Полина, иди сюда. Иди. Мы ждали тебя. Мы не можем без тебя. Без тебя ничего не скажут. Иди.
Полина. Я сплю. Это сон. Я не пришла еще. В соседней комнате спит мама. Утром я встану и пойду на лекции. На завтрак кофе и бутерброд с ветчиной. Новые туфли немного жмут. Преподаватель по анатомии объяснялся в любви. Молнию на сумке надо починить. И будильник не звонит. Счета оплатить. Газеты выписать...
Все (машут руками, зовут). Иди, иди, Полина. Неужели опять ничего не узнаем. Мы устали ждать. Мы изнемогаем. Пожалей нас. Помоги нам. Господи, за что... Полина... Полина...

Полина. Мама...
Инга. О, Боже мой, девочка моя... Мне приснилось... Я бросилась к тебе...
Полина. Что, что приснилось?
Инга. Что ты зовешь меня, зовешь... А я все сплю, сплю и никак не могу проснуться...
Полина. Ты здесь... ты здесь...
Инга. Я так и знала, что ты поймешь свою мать... Я так и знала...
Полина. А где...
Инга. Дмитрий уехал рано утром... У него самолет...
Полина. Господи... Что же делать?.. Так не должно быть... Так не может быть... Это несправедливо...
Инга. Жизнь так сложна и запутанна... Но если люди любят друг друга...
Полина. Если это все правда...
Инга. У меня в жизни очень мало близких людей... Ты, Дмитрий... Ну Надя... Ну Роман... И в общем-то все...
Полина. Мама, я не знаю, что мне делать...
Инга. Мы сегодня же пойдем к твоему отцу в больницу... Он придет в себя... Он узнает меня... Мы простим друг друга... Потом вернется Дмитрий... Мы будем жить счастливо...
Полина. Господи... Три года... Всего три года... (Рыдает.) Мама, не уходи... Мама...
Инга. Ну куда я уйду? Я тут... Я твоя мама... Я люблю тебя... Мы вместе... (Чуть покачивает Полину, как бы убаюкивая.)
Полина. Что же делать... И только ждать... ждать...
Инга. Ждать и надеяться. Верить и любить. (После паузы, чуть улыбаясь.) Какое счастье, что плохие сны не всегда сбываются... Девочка моя... Я знаю...