|
Зима. Возле бани на Фрунзе. Баня кирпичная, высокая, с трубой, из трубы дым - как крематорий дымит. Рано-рано утром. Воды в городе горячей нету, все бегут не на работу, а в баню, чтобы вымыться чисто, надезодорантиться и чтоб шефу понравиться. Бегут в баню мужики, бабы, дети, инвалиды, иностранцы, шахтеры, актеры, вахтеры, учителя, врачи и рвачи.
Три артиста стоят у бани: артистка-баба в костюме Бабы будто бы под народ одета - желтое пальто, валенки, платочек в клеточку или ромбик; в костюме Мужика - артист-мужик в пальте синем, валенках. Мужик веники березовые будто бы продает, а Баба еловые будто бы, в таком плане вроде, как типа того что, считай, скажем, в общем-то, театр, что ли. Ну, разложили веники на снегу, стоят, "от мороза чуть пьяные", трясутся, потому что никто их веники не берет. Рядом на ящике из-под пива сидит их мама будто бы, нет, пусть будет квартиросдатчица, нет, умерла мама, умерла квартиросдатчица, а сидит их соседка с первого этажа, скажем, а они - с пятого. Ага, сидит народная артистка-старуха в костюме Старухи: закуталась в тряпье, в фуфайку, в шапке, в валенках тоже. Старуха продает одной рукой семечки, другой рукой руку протянула - милостыню просит у прохожих, а ей никто не дает, а третьей рукой Старуха народ весами взвешивает. На весах написано (не "напис-сяно", а "напис-сано"): "Проверьте свой вес - 5.00. Пинсионеры и дети - 3.00. Инволиды и ветираны войны - 2.00. Собаки - 1.00. Кошьки - 5.00. Папугаи - 2.50. Иносранцы - без.платно". Четвертой рукой Старуха продает шарики на резинках в золотинках из-под шоколада "Рот-фронт", пятой рукой - цветы, которые с могилок украла. Пальма в застекленном прямоугольном ящике-гробике стоит, под пальмой свечки три штучки, чтоб пальма посередь Расеи не замерзла; пальма руки свои зеленые к морозному солнцу тянет (как я залудил, однако?!). Рядом с пальмой сидит в клетке большой белый попугай, его Старуха шестой рукой продает (ну, юморист, скажу ведь!). Ну, прям супермаркет, комиссионка у нее тут возле бани на улице комдива Фрунзе расположена. Или не супермаркет, а может, блошиный рынок, флоу-маркт, по-иностранному, в общем-то, типа того что в таком плане.
Итак, возле бани. Люки открытые, пар идет из люков, чья-то голова из люка выглядывает, и бутть-то (чего это я к слову привязался "ебутьтто, ебутьтто", ты еще напиши: "Вася пошел к-акну"), за улицей наблюдает. Ремонт идет, чтоб была в городе горячая вода и чтоб никто не ходил в баню-у-у. По асфальту бежит горячая река, где-то, знать-то, источник есть, может, даже: "святой источник есть", СВЯ-ТОЙ, а вы думаете - трубы или, еще хуже, канализацию прорвало? Нет. Мужик, Старуха и Баба (да что ты сегодня - "и-баба" да "и-баба", сам ты Ибаба) у реки руки греют, стучат ногами - валенок об валенок.
Итак, возле бани. Возле бани. Стоит баня, стоит Баба возле нее с веником, с красным лицом и с веником, с красным лицом, с веником и в желтом пальто и в калошах стоит Баба, торгует вениками еловыми. Рядом стоит Мужик в пальте синем. Синее на белом красиво. Или в фуфайке. Торгует вениками березовыми. Стоят. Дождь идет. Нет, снег. Нет, ни снегу, ни дождя нету. Холодно. Сто градусов мороза холодно. Вот так вам. Не верите, что сто градусов можно? Можно. У нас в Расее все можно. Если осторожно. Ну вот. Никто веники не покупает. А если кто идет в баню, то у него свой веник под мышкой зажат. Злобно смотрят на них Мужик и Баба, которые веники продают. Попугай замерз совсем, остекленел даже, нахохлился, молчит. Но вдруг орет. Замерз, может, попугай и орет, просится в тепло, в теплую Африку. Но никто его не покупает. Орет он, кричит, будто динозавр или какая другая птица или зверь, которых убивать хотят и они это чувствуют, кричит так, что с крыши, с деревьев и с проводов снег падает на головы прохожих. Даже падает на Бабу снег, Мужика и Старуху - народных артистов местного драматического имени Горького. Совсем забыл: Мужик - картавит, Баба - шепелявит, Старуха - заикается. Стоят у бани три человека. Один другого страшнее. Такая вот картинка русская-народная, ай-лю-лю, лю-ли, лю-ли!
Старуха (попугаю, участливо, по-русско-народному). Замерз, в таком плане, околевает, грешный, бедный, сердешный, окаянный, мила-ай, ясочка, свет-сокол?
Кто-то дал Старухе милостыню.
Дай тебе Бог, короче, в таком плане что здоровья.
Так говорит, что ясно, что говорит она: "Чтоб ты сдох, падла, чтоб ты околел, зараза, чтоб ты окочурился, гикнулся, перекинулся, падло, долбанное в нос, в рот, в уши и во все щели". Вот такая добрая Старуха, такой добрый образ, создаваемый народной артисткой на сцене, доброта от нее прям вот так и льет через авансцену в зрительный зал, на зрителей.
Баба (кричит). Веники, старинный рецепт, лекарство от всех болезней!!!
Мужик (дрожит, шепчет). Веники-и... Веники-и-и... Веники, мамочка...
Баба (кричит). Веники, венички, веничечки, веничечечки зелененькие, сушененькие, ядрененькие от хворей и болестей!
Старуха. Да не ори под ухо, прям разоралась до невозможности! Семечки!!! Попугай!!! Навязались на мою шею, орут и орут! Семечки!!! Шарик на резинке - игрушка вашему сыну, вечнозеленая пальма!!! Проверьте свой вес, подайте на пропитание!!! Встали, только не хватало. Семечки! Я всю жизнь тут одна. Ментовоз подъедет, я скажу, пусть заберут вас, двух обсосков, двух грибов поганых!
Баба. Что за разговоры? Это что такое? Это что вы позволяете? Веники! Ваша земля? Купили? Гражданка, вы не хамите, я ведь тоже могу, хоть и интеллигентная с виду! Веники, купите веники! Я мужа закодировала, мне надо, чтобы он чем-то общественно полезным занялся! Подъедут из ментхауза - я скажу! Скажу: она стояла тут всю жизнь, ее не брали, а как порядочные встали - так сразу. Так?
Старуха. Кто тут порядочные? Семечки, проверьте свой вес, попугай! Кто?!
Баба (кричит). Веники березовые, старинный русский рецепт, лекарство от всех болезней!! Не ваше дело, лезете, бессовестная!
Мужик (тихо). Пошли отсюда, правда. Ну, чего ты придумала, а?
Баба. И ты еще под руку ноешь? Куда пошли? Куда пошли-то? Куда мы с тобой пойти-то должны? Куда? Куда мы с тобой пойдем? Нам идти некуда. Все, дошли уже, вениками торгуем, подножным кормом торгуем, на панель встали, все. Куда пошли-то? Куда ты нам предлагаешь отправиться, ну? Куда?!
Мужик. Неудобно, что ж мы человеку мешаем...
Баба. Неудобно? Да что это вдруг? Как мы ей помешали? В чем мы ей дорогу перебежали? Стоим рядом? А у нас товары разномастные, разного профиля. Пусть сидит в чане и не вякает, она кто? Никто! Пусть сама отсасывает отсюда!
Старуха. Ой-ей-ей, молодежь пошла?! Ты, красавица из Нагасаки? Какие слова говорит, акулка, ой, народ, Господя-я-я-я-я?!
Мужик (тихо, Бабе). Неловко мне как-то...
Баба. Неловко стало! Неловко тебе? А чего неловко? Что тебе так занеловчело? Водку халкать до трясучки тебе было ловко? А теперь такая возможность открылась, я придумала веники продавать, ему сразу, видите ли, неловко стало! Стой, торгуй, буду я бояться эту крысу блескучую, стой, а то я тебе занеловчелаю в правый глаз! Веники, от всех болезней, русский рецепт!!!
Старуха (перепуганно кричит). Семечки, попугай, шарик на резинке вашему сыну, вечнозеленая пальма, проверьте вес, подайте на пропитание! Ой, народ?!
Мужик (бормочет). Трясет меня... (Тихо.) Ангел мой, лети за мной...
Баба. Веники, сушеные, зеленые! Что бурчишь? А ну - вслух, что сказал?
Мужик (бормочет). Песни пою. "Летом, летом, на асфальте разогретом". Морда маринованная. Зачем живу? Зачем? Умереть. Допился, дожил. Веники продаю. Институт закончил. А веники. В прорубь.
Баба. Это послеалкогольный психоз. Чувство вины и так далее. Я знаю, ничего, пройдет. Веники, веники! Пройдет. Торгуй, все будет.
Мужик. Что будет? Что должно быть-то? Что, скажи?
Баба. Все будет. Веники, веники, веники, веники!
Старуха. Ага, будет. Дожидайтесь, будет обязательно.
Баба. Слушайте? Помолчите, не подгавкивайте тоже мне тут. У нас все теперь будет, все, все, все будет! Веники!
Старуха. Парочка, гусь да гагарочка. Семечки, попугай, шарик на резинке, подайте на пропитание, вечнозеленая пальма, проверьте свой вес!!! Вы мне всех распугали, ничего никто не берет, а все из-за вас, братья-гвинейцы, встали, стоят!
Баба. Потому что холодно! Возьмут. Все идут в баню все равно и возьмут. Париться все равно надо всем чем-то. Веники, веники!!!
Старуха (кричит). Семечки, попугай, шарик на резинке - игрушка вашему сыну, подайте на пропитание, вечнозеленая пальма, проверьте свой вес!!! Ну, правильно, веники и возьмут твои, а семечки? А семечек не берут? Вчера брали!
Мужик. Тошно... Господи, как тошно!
Баба. Я сказала: послеалкогольный психоз. (Старухе.) Хорошо, уважаемая. Пожалуйста, если считаете, что мы вашему бизнесу мешаем, - мы уйдем. В доме ни крошки, ребенка в школу одеть-обуть нечего, он пропил, а вы - пожалуйста. Спасибо! Народ - как собаки. Гав да гав. Нет чтоб помочь друг другу по-человечески. Ненавидят! Не стыдно? Веники! (Плачет.) Век буду помнить. Уйти нам? Уйти? Уйти? Уйти, да? Уйти?
Старуха. Такие ндравные, нервные все стали, слова сказать нельзя, гав сразу, гав. Семечки, попугай, шарик, подайте, пальма, проверьте вес!!!
Баба. Нет, мы уйдем. Уйти? Легко вам говорить. Вам что. У вас забито в кла-довке жратвой и водкой - андроповкой, брежневкой, кальвадосом ли или как там не знаю, повыветрилось, а все стоит у вас и стоит, так? А вот мы...
Старуха. Не твое дело, чем у меня забито! Занимайся! Не лезь! Игрушка сыну, семечки, пальма на резинке, шарик вечнозеленый, проверьте вес, по-пугай!
Баба (не слушая). У вас все просо мыши, жуки источили, вы его просеете да едите, а мы и того не имеем на черный день - жрать нечего, мы не закупили в те времена, не подсуетились, мне ребенка нечем кормить, картошка в мундирах опостылела, веники березовые, еловые, кричи, кричи же ты!!! (Пихает мужа в бок.)
Мужик. Веники, веники, мамочка, веники кому, кому, кому их?!
Старуха. Семечки на пропитание, попугай на резинке, вечнозеленая пальма - игрушка вашему, проверьте, подайте! Водка - моя валюта! Я платить ею буду!
Баба. За что? Вам за что платить-то, за что? За гроб?! Или вечно жить решили? Веники, веники, веники, русский рецепт!!!
Старуха. Не вечно, а если! А вот обезножу я, будет кто за мной ходить, вот тот и возьмет водки, шарик, попугай, семечки, вес, пропитание!
Мужик. Я сейчас в обморок упаду, я пошел, пойдем оба, пойдем!
Баба. Нет, сказала! Но теперь я вырвалась из плена, я сама стою на этой сцене! Начинаем новую жизнь. Завтра Новый год. Купят веников, будет хоть что пожрать на стол на Новый год, хоть ребенку конфетку какую куплю на Новый год. Веники, от всех болезней, русский рецепт! Кричи, торгуй, кому сказала?
Старуха. Оттолкнула, встала, стоит орет! Ну, ори, только уважай меня. Года мои пожалела. Куда там. Никто не пожалеет. Главно, про кладовочку говорит: забито, забито, ой, как не стыдно, а?! А и забито, а тебе-то? Да я есть ничего не могу! Я только сырок сладкий могу. Наторгую, куплю сырок творожный, плана того что, потому как у меня зубов нету, куплю и засуну себе, короче, в рот без зубов, а они, молодежь поганая...
Баба. Сырок, заманала с сырком. Мы вам не мешаем! Прибедняетесь, а по городу носитесь, носиться - дак ничего, не болит, зубы есть!
Попугай орет.
Мужик (попугаю, тихо). Терпи, хлопчик. Мы с тобой тут два мужика, терпи.
Старуха. Где ты меня видела, когда я по городу с зубами носилась?!
Баба. Гав-гав. Пальма-то откуда? Пойду доложу куда надо, что пальму-то...
Старуха. Что - пальму я? Что я пальму?! Я пальму, а?! Пальму я что?
Баба. А то. Пальму-то украли с могилки мафиози, вчера похороны были мафиозные, вот оттуда и скоммуниздили, а теперь строите из себя.
Старуха. Это моя любимая пальма, я ее продавать не собираюсь, а так она стоит рядом, чтоб зелень на белом на снегу, красивше в ряду возле бани!
Баба. А семечки? Купили в магазине, теперь продаете? Или, скажете, сами вырастили? Нет ведь? Вот он, свободный рынок! Народ грабят! Купила, перепродает! Собрала всякое барахло из дому, оно кислым молозивом пахнет, комиссионку устроила, торгует, на людей злится, молоками блюет!
Старуха. А кто их мне поджарил?
Баба. Ну - поджарила, и что?
Мужик (бормочет). Повезло мне с вами двумя: одна красивая и другая в яму упала, повезло: у людей мандавошки лучше... (Попугаю.) Терпи, хлопчик, терпи, пусть они пока огурцы во рту мусолят...
Старуха. А то! Что я их поджаривала, энергию тратила...
Баба. Какую энергию? Свою, что ли, мускульную энергию? Какую энергию?
Старуха. Не мускульную, а электрическую!
Баба. Не электрическую тогда, а газ у нас в доме! Вы из нашего дома? Ну да! Такие бессовестные люди живут только в нашем доме!
Старуха. Ну, газ! Вот за то, что привела в товарный вид, - за это и беру деньги! Возьмите да сами так сделайте, вы же молодые, вы же с умом, ну дак что ж не сделать-то? Сделайте! А не можете! Ума потому что нету у вас, дебилов.
Баба. Кто дебилы?
Старуха. Да вы дебилы!
Баба. Кто - мы?
Старуха. Да вы оба. Я вас знаю, алкашей, вы на пятом живете, каждый день оба - в дым! И сыночек - присвистнутый. Идет ведро выносить, ведром размахивает, размахивает, все говенные бамажки, что сверху лежат, валются, сразу видно, что ваш дебильный сыночек шел, дорожку из говенных бумажек сделал!
Баба (пораженно). Это что такое?! Не трогайте нашего сына! Он учится в школе! А мы с Сережей закончили институт! Веники, купите веники!!!
Старуха (смеется). Ой, правда? А ребенок - скотиненок, отчего бы?! От осины не родятся апельсины! Семечки, семечки, пальма!
Баба. Кто тут осины?
Старуха. Вы оба! Две осины-осетины! Осины две!
Мужик. А правда, правда, осины, мы с тобой два дерева у одной реки... (Плачет, поет.) "Из тысяч лиц узнал бы я девчонку, а как зовут, забыл ее спросить..."
Баба. Не трогайте моего сына, Ираида Васильевна!
Старуха. Дак ты знаешь, как меня зовут?
Баба. Да кто вас, сплетницу, не знает, кто? Вы совсем оборзели, Ираида Васильевна! Я знаю, да, с первого этажа, только и выглядывает в окна, кто к кому идет, что несет и так далее! Как собака у подъезда сторожит! Я ведь могу и стукнуть вас, если вы в таком роде продолжите общение со мной! Веники, веники, веники!!!
Старуха. Я стукну! А этот твой чухан - совсем чеканулся, ты посмотри на него, он облысел уже от водки! Пьет ацетиленовый или какой-то там, плана того что, спирт, а от него волосы лезут, я давно за ним слежу, он на лавочке пьет с мужиками! И пьет ацетиленовый спирт из бочки! Семечки, попугай, шарик на резинке - игрушка вашему сыну, подайте, вечнозеленая пальма, проверьте свой вес!!! Встала, бессовестная, торгует, вот как у нас: кто смел, тот и съел!
Баба. Мы никуда не пойдем! Веники, веники, русский рецепт, мы стоим тут, стояли и стоять будем, где хотим! Веники, русский рецепт!!!
Орут все вместе. И попугай орет. Скучно им всем. Стоят, всякую чушь мелют, чтоб согреться, не уснуть. Прибежала собака, стала лаять на артистов: пар из пасти летит. Из люка голова чья-то вылезла, смотрит направо-налево, увидела голова артистов местного драмати-ческого, сказала: "Здрасьте!" - и снова спряталась.
Старуха (собаке). Да заткнись ты, пустолайка, орешь!
Баба (Старухе). Да заткнись ты, пустолайка, орешь!
Мужик. Господи, меня от холодрыги трясет, пошли домой!
Баба. "Не холодрыги", я сказала, а от злоупотребления напитками алкогольными тебя трясет, сказала или нет? Сказала.
Старуха. Я бы даже добавила: "От перезлоупотребления". (Хихикает.) Перезлоупотребленец ты, вот ты кто, алкашина такая.
Мужик (хрипло). Ве-х-х-н-ники-и-и!
Баба. Молчи, алкоголик, тоже, нечего через силу показывать, как тебе тут противно стоять не нравится!
Мужик (вдруг заорал, начал веники по снегу раскидывать). Да молчи ты, ты, ты! Посмотри на себя: на морде на красной - морщины, кожа на руках треснула, волосы-лохмы, иди в воду посмотри, а потом спроси - почему пью!
Баба (вытаращила глаза). Здрасьте, ассалям алейкум, Гитлер-ага. Ага, вот в чем причина! Рылом не вышедши, спасибо, кормлю тебя! Веники раскидал!
Мужик (кричит, плачет). Зубы гнилые в разные стороны торчат, волосы перекисью водорода сожгла, сама - две доски, а посередь голова вставлена, тушью ресницы намазала, брови выщипала, карандашом подвела, зачем выщипала, зачем подвела, на тебя же смотреть гидко, в темном переулке ночью переля-каешься!
Баба (помолчала, поджала губы). Перелякаю я тебя. Ты знаешь, что удар по почкам заменяет кружку пива? Смотри, как они оба на меня навалились.
Мужик (кричит). Как тошно! Господи, как тошно! Зачем я тут, что я тут с дурами с этими! Почему, отчего, кто скажет, Господи?!
Мимо проезжает "Мерседес", Баба и Мужик кричат как резаные.
Баба, Мужик. Веники, веники березовые, купите веники еловые! Знаменитый русский рецепт, веники березовые, еловые, снимают любые болезни!
Старуха (кричит). Семечки, попугай, шарик на резинке - игрушка вашему сыну, вечнозеленая пальма, проверьте свой вес, подайте на пропитание, семечки, попугай, шарик на резинке - игрушка вашему сыну, вечнозеленая пальма, проверьте свой вес!!! (Пауза.) Как же, купят. Едут, фуфло накрашенные.
Народ бежит мимо в баню. Все идут в баню. Их в баню всех потому как послали. И будто посередь Расеи дело происходит, может, даже у меня, скажем, в таком плане, в Ебурге, который раньше был, как все москвичи говорил: "Сверловском", ударение на "е" и будто не от имени пламенного борца, а и будто от пошлого "сверла", и будто так вот, и будьто тут чего-то у нас сверлят, да ничего не сверлят, говорю ответственно, у нас тут. Если бы сверлили, я бы тоже вместе со всеми сверлил, со всем народом, так сказать, с русским народным народом, а я вот, видите, в костюме артиста мимо бегу в баню тоже. Мы все тут идем в баню по нашему "Сверловску": медведи идут, люди прыгают с парашютами - на крыши хрущевок садятся, потому что в городе нету аэродрома, а те, кто дома сидит, тот не ест вилкой и ножом, а только вилкой или, еще хуже, ложкой, потому что до нас цивилизейшен не дошел еще пока, и у нас ножов, ножей, ножуй, нежей, тьфу, зараза - ножиков, короче - нету (чего вот намолол - сам не знаю, а пусть так будет, пусть ищут большой подтекст).
Попугай орет страшно.
Баба (плачет). Знаменитый русский рецепт, веники березовые, снимают любые болезни! За что я такая несчастная, за что такие беды, да зачем я живу, да почему я тут, будто в кино в каком снимаюсь, почему тут, почему, кто скажет, за что мне такие беды, почему никто веники не берет, Господи?!
Старуха. Да что тяжко, одного высрала, плана того что, и вся работа, а те-перь ноет, тяжко ей! Плачь: карта слезу любит. Не верю я все равно, что ты бедная и несчастная. Врешь потому что. Семечки, попугай, шарик на резинке - игрушка вашему сыну, вечнозеленая пальма, проверьте свой вес, подайте!
Молчат. Никто ничего не берет, не подает.
Мужик. Голова кружится.
Баба (вытерла слезы). Это от закодирования. Молчи. То есть кричи! Веники! Даром мы, что ли, в электричке бесплатно ехали, в лес, чтобы там нарвать этого говна и продавать, даром я от контролеров пряталась в вагоне?! Работай!!!
Старуха. Гражданка, у меня к вам вопрос...
Собака веселая лает, не уходит.
Баба. Чего вам надо? Я, кажется, яснее ясного сказала, что вы не одна тут хотите выжить, ищете выгодные, так сказать, предложения для покупателей, открываете некий бизнес, так сказать! Не одна, Ириаида Васильевна, успокойтесь, есть и еще другие люди, и они тоже нуждаются кое в чем, тем более у них дети, а им надо ребенку покушать и так далее. (Молчит.) Ясно?!
Старуха. Слова сказать не дает. Лекция "Есть ли жизнь на Марсе?" сразу.
Баба. Ну, хорошо, что вы хотели, женщина, Ираида Васильевна, слушаю вас?
Старуха. Я хотела спросить: как вы его закодировали?
Баба. Вам-то что надо в связи с этим? Торгуйте вениками, то есть семечками, пожалуйста.
Старуха. Я хотела спросить: а как? У меня знакомый злоупотребляет.
Баба. Очень просто. Вернее, сначала у меня были неуспехи. Я, дурочка, клюнула на рекламу в газете и купила, собрав остатки денег, специальное такое лекарство, которое подсыпается в еду или в чай, если муж пьет. Называется: "Лечение алкоголизма без ведома больного".
Мужик. Чего? Чего?
Баба. Торгуй! Ну вот. Я клюнула на рекламу в газете, купила и подсыпала ему в еду. Но безэффектно. Веники, веники березовые, старинный русский рецепт!
Старуха. Не поняла!.. Подайте, семечки, попугай, вес!
Баба. Это была такая реклама, когда можно давать пьющему и он не будет знать, и я поверила на это...
Мужик (удивленно). А почему мне не сказала, почему первый раз слышу?
Баба. Помолчи! Потому что это было в рекламе написано, что надо втайне от пьющего делать такое, потому и не сказала.
Мужик. А вдруг бы траванула?
Баба. Не траванула бы! Не помогло, а потом, вчера, пошли кодироваться.
Старуха. Он в мозги, говорят, залезает, врач, и там что-то такое поворачивает?
Мужик. Как не траванула? Ты почему не сказала? Раз так - я пошел!
Баба. Только двинься! Прям уж, в мозги. Совсем даже и не в мозги. И что там поворачивать в мозгах? Ничего там нету уже, чтоб поворачивать, пропито все. Я не знаю, я сидела в коридоре, ждала его, он быстро выходит оттуда. Я говорю: "Все, что ли?" Он говорит: "Все". Я говорю: "А почему ты даже и не изменился?" А он: "А ты хотела, чтобы я негром вышел оттуда, что ли?" Сильно стеснялся. Еле туда затащила. Ну, видите, я думала, что человек изменится, в какую-то сторону. Еле-еле на закодировку ему насобирала, а он уже в сторону смотрит.
Мужик. Я у кого спрашиваю: почему не сказала, что мне в еду подсыпала?
Старуха. И помогло? Поможет?
Баба. Со вчерашнего дня ни капли в рот.
Старуха. Ага. Со вчерашнего.
Баба. Чего подзуживаете? Сказали: пять процентов брака у них в работе.
Старуха. Может, он и есть пять процентов. Эй, пять процентов? (Улыбается, кричит весело.) Семечки, попугай, проверьте свой вес!
Мужик (Бабе). Ну, я запомню это...
Баба. Не пугай. Веники!!! Но теперь я вырвалась из плена и стою сама на этой сцене! Знаменитый русский рецепт, веники еловые, снимают любые! Кричи!
Мужик (попугаю, который орет). Заткнись, чирикало долбаное, задушу!!! (Старухе.) И ты молчи, бздо цэрэушное, мезозой, хвост в трусах прячешь!!! Не мацайте обе меня!! Я понял вас, девушки! С вами хорошо с говна пенку снимать!
Баба (плачет). Ой, что говорит, знаменитый русский рецепт, веники березовые, снимают любые пенки, то есть болезни!
Старуха (смеется). Ой, мамочки, что говорит, семечки, попугай, шарик на резинке - игрушка вашему сыну, вечнозеленая пальма, проверьте свой вес!!!
Мужик (голову руками сжимает). Ой, папочки, папочки, папочки!!!
Собака погавкала, видит, что толку нету, убежала. Мимо идет мужик с веником под мышкой.
(Бурчит.) С веником, падла, идет.
Другой мужик пришел вдруг, пришел мужик какой-то чокнутый, о, мужик пришел, пришел, купил один веник березовый, один веник еловый, под мышку зажал, ушел, не торговался, денег дал сразу и Бабе, и Мужику, у Старухи свешался, шарик на резинке купил, пальму поцеловал в стеклянный гробик, попугаю пальцем что-то нехорошее для русского юмора показал, ушел, о, как весело стало!
Старуха (когда ей мужик денег дал, с подтекстом). Дай тебе Бог, короче, такого плана что здоровья...
А мужик смеется. Ушел. Может, пьяный мужик был. Хотя рано утром - не может быть такого у нас. Баба и Мужик от счастья чуть не плачут, прячут деньги в кошельки.
Мужик. Ну вот, Ира, Ирочка, Ирусенька, солнце мое, а ты все не верила, а ты все говорила - не будет такого, а вот видишь, Ирочка, Ирусенька, вот видишь, дорогушечка, а ты все говоришь - никто не купит. Купят. Как же не купят? (Слезы вытирает варежкой.) Люди все равно будут идти мыться и все равно будут покупать наши с тобой веники, потому что русские люди любят вениками париться, им это обязательно, это ихний имидж, так сказать, это у них в крови.
Баба (вытирает слезы варежкой). Знаешь, Сережа, Сережечка, Сергуша моя, я что думаю: может, нам еще и пихтовых нарвать веников, есть, знаешь ли, любители, которые могут и пихтовыми вениками мыться, они возьмут, купят у нас с тобой не один веник пихтовый, а два, нет, три, нет, сразу десять, и пять березовых, и штук семь еловых, и пойдут мыться, и будут мыться, и станут мыться, и станут чистые-пречистые, как все русские люди!
Мужик. Не реви, а то я тоже. Ну, перестань. Слезы на морозе мерзнут.
Баба. Ну, плачь, плачь, больше не будешь пить, да, Сережечка, солнце мое, насобираем денег, снова закодируем тебя, чтоб надежно было, никаких пьянок, дай мне деньги, зачем спрятал в кошелечек, отдай, Сергунчик милый, миленький.
Мужик. Пусть полежат у меня, Ирочка, Ирусечка, Ирусенька, они согреют, они мне сердце греют, я потом достану из кошелечка и положу в твой кошелечек, и они будут в твоем кошелечке лежать и никуда-никуда не денутся, мы купим мяска, рыбки, картошечки, конфеток, чайку и кофейку и много-много разных вещей вкусных. Да? Так?
Смотрят друг другу в глаза. Другая собака прибежала и тоже лаять начала на всю троицу.
Старуха. Мяска, рыбки, картошечки, конфеток, чайку и кофейку. Да.
Баба. И сядем под абажуром на кухне, а в квартире будет чисто, тихо, тепло, будет горячая вода, мы зажжем свечи и будем сидеть, смотреть друг другу в глаза, а занавески на окнах будут синие, они будут закрыты, а с улицы будет видно наши тени, а синий свет из окна будет падать на снег, мимо будут идти люди и смотреть на наши окна и будет им тихо и тепло на душе, так?
Мужик. Знаешь, что сделать, чтоб веники покупали? Говори молитву, как я...
Баба (смеется). Правда?! Ты молитву говоришь? Ах ты, миленький мой Сережечка, солнышко мое ненаглядненькое! А какая молитва? (Улыбается.) Какая молитва, Серенький мой, ну, скажи?
Мужик. Надо говорить: "Ангел мой, лети за мной, а я за тобой". И так много-много раз, и тогда все получится. Бабушка меня так учила. (Смеется.)
Баба (плачет, смеется). Боже, как красиво! Ты почему раньше не говорил? Бабушка? Так сказала? Поразительно! О, народная мудрость! Обожаю русский фольклор! Как ты сказал? "Ангел мой, лети за мной...", да? Боже, как хорошо.
Старуха (бурчит). Во-во. Летите. Да, как же, плана того что, сделает он вам.
Мужик и Баба смотрят в глаза друг другу, улыбаются.
Баба. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой.
Мужик. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой.
Баба. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой.
Мужик. Помнишь, когда институт закончили, мы пошли в баню мыться.
Баба. Нет, мы не ходили после института в баню, мы ходили в ресторан пить. (Старухе.) Ну, Ираида Васильевна, солнце наше, а вы чего не радуетесь, смотрите, все хорошо, все хорошо, все так хорошо...
Старуха (с подтекстом). Дай тебе Бог, короче, в таком плане что здоровья... Ой и хорошо. Зажал деньгу в потном кулачке... Как хорошо. Было хорошо, да так хорошо еще не было. Как в присловице: нашей маме полегчало.
Баба. Это что значит, к чему вы это?
Старуха. Я, плана того что, говорю присловицу: нашей маме полегчало: то только по-маленькому под себя ходила, а теперь и по-большому ходить стала. Полегчало ей. Присловица русская народная. Ай-лю-ли, лю-ли.
Баба. Ерунда какая-то, Ираида Васильевна. Все равно купят все веники, что ж мы их, даром рвали? Потом на вырученные деньги мы возьмем, начнем новое дело какое-то и вас возьмем с собой. Ну, не может же быть черная полоса вечно?
Старуха. Может.
Баба. Нет. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. И попугая купят, и пальму, и все семечки, и милостыню дадут, и шарики купят, и взвесятся на большую сумму.
Старуха. И тогда нашей маме, плана того что, полегчает.
Баба (бормочет). Полегчает. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой.
Мужик. Женщина, а, женщина?
Старуха. Что тебе, мужчина?
Мужик (смеется). Продайте мне, битте, один шарик?
Баба. Ираида Васильевна, продайте ему один шарик.
Старуха (помолчала). Зачем это?
Мужик. Я хочу моему сыну подарок сделать. Я денег заработал в новой жизни и первое, что хочу, - хочу обязательно что-то для ребенка приобрести. Вот игрушку вот такую, как у вас, женщина. Продайте, пожалуйста.
Старуха (помолчала, протянула Мужику шарик). Ну, на тебе мою игрушку. Ну на. (Подает шарик.)
Мужик на палец намотал резинку, хохочет, играет игрушкой. Собака лает и лает на них на всех.
А деньги?
Мужик (играет с шариком, смеется). Вот деньги, держите. А сейчас. Секундочку. Вот что. Нет, я у вас их взаймы беру. Я вечером отдам. Я у вас эти деньги, что я купил на которые шарик вот этот для моего ребенка, я их у вас возьму взаймы. А вечером, нет, даже скорее - веников наторгую - отдам. Так, Ирочка?
Баба. Так, Сережечка.
Старуха (помолчала). Вот твари. Обманул ведь, глядите?! Вот воровайки, а? Я им верю. Воровайки проклятые. Дала ему шарик. А он - видишь как? Взаймы взял. Это значит - не видать мне ни шарика, ни денег. Ну, чтоб вам. Чтоб вам!!! (Подняла руки к небесам, машет ими.)
Баба. Он ребенку шарик купил. Отдаст. Продадим веников, и отдаст. Он не будет больше пить. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. У нас будет все как надо теперь. Мы переедем в другую квартиру. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. Пять лет назад мы купили холодильник, когда он еще не сильно пил. Мы готовились въехать в новую квартиру, мы хотели, что ребенок родится, он будет в другой, не в этой коммуналке. Одна-разъединственная коммунальная квартира на всю хрущевку, и та - наша, везет нам. Да, в другой - чистой и светлой квартире, да, мы хотели, но обстоятельства так сложились.
Старуха. Вам все, плана того что, обстоятельства.
Баба. Да, холодильник. Он стоит в упаковке, как памятник нашей будущей квартире, стоит и стоит в коридоре, но мы все равно переедем. Он стоит в коридоре в упаковке, и он будет первой самой лучшей покупкой в нашей новой квартире, все равно мы не будем жить втроем в одной комнатке, у нас уже холодильник есть, он не будет пить, мальчик будет учиться на пятерки, мы будем жить вечно, то есть замечательно вечно будем жить... (Плачет.)
Старуха. А деньги? А шарик? А денег и шарика мне не видать больше? Или отдадите, как разживетесь?
Мужик играет с шариком.
Баба. Да отдаст он! Господи, какая я была? Разве ж я была такая всегда? Волосы, говорит, вылезли? А я была маленькая, миленькая, я же не была такая всегда, Господи! Маленькая, веселенькая, хорошенькая, лупоглазенькая!
Старуха. Ага. Ага. Криволапенькая, косолапенькая.
Баба. Я как куколка была! Я в детстве так любила на огороде кушать ягодку такую синенькую, от нее рот и язык были синими, ягодка называлась "паслен". Знаменитый русский рецепт, веники березовые, снимают любые болезни! (Плачет.) Насобираю банку ягод бабушке, а она мне говорит: "Пособничка Христова". Сколько живу, а больше таких ягод не видела. "Паслен" называлась, "паслен", "паслен"! Господи, почему я тут с этими вениками проклятыми?! Было бы путешествие во времени, я знаю, что сделала бы. Знаменитый русский рецепт, веники березовые, снимают любые болезни!
Мужик играет с шариком. Смеется.
Я бы вот что сделала: я бы в тот день, когда эта свинья мне звонит и зовет на свидание в первый раз - я бы в тот день не взяла бы трубку телефонную, не взяла бы и все, я прям во сне иногда летаю во времени, к самому кончику клубочка этого, вот я сижу, вот телефон звонит, а я улыбаюсь, беру книжку и иду читать книжку на балконе, или нет - я в тот вечер спать бы легла и не пошла бы с ним на свидание, и все, все, все! Знаменитый русский рецепт, веники березовые, снимают любые болезни! Я не беру трубку телефонную, не беру ее, не возьму я ее и никуда не пойду, не будет у нас ничего, не будет вот этих веников проклятых, все изменится, если бы я тогда не взяла трубку, только не взять трубку, и все тогда изменилось бы, и не было бы у меня мужа-алкоголика и сына-дурака! Знаменитый русский рецепт, веники березовые, снимают любые болезни! (Рыдает.) Да отдаст он вам, отдаст, что вы пристали? Отдаст. Жалко вам шарика? Да я сама самолично видела, как вы золотинки для шариков ходили вытаскивали из мусорных ведер на помойке, а теперь - торгуете их?! Он, видите, исправляется, и первое, что он делает, - он покупает подарок для своего ребенка. Взяли бы да порадовались за нашу семью!
Старуха. А вы кто мне, что я радоваться буду вам?
Мужик. Иди отсюда! Кому было сказано: из окопа не высовываться, ну?
Старуха (Бабе). Видела, да? Вот как говорит с ветераном. (С подтекстом.) Дай тебе Бог, короче, в таком плане что здоровья...
Мужик (играет с шариком. Смеется. Слезы вытирает). Смотри, как прыгает? У меня в детстве был такой. У цирка с папкой купили. Прыгает, смотри? Он прилипает к руке и назад, прилипает и назад, а? (Смеется, плачет.)
Баба (смеется, плачет). Ну вот, Сережечка, все будет хорошо и с тобой, и с нашим Ванечкой, будем жить как надо? Не будешь пить, не будешь ведь, нет?!
Мужик (смеется). Нет, конечно, не видишь, я уже выздоравливаю, закодиро-вался, уже совсем здоровый, здоровячок-хомячок!
Старуха. Надо деньгами помахать по веникам, чтобы все продать.
Баба. Как это?
Старуха. Да. А ты вот обзываешь меня, а я вам все секреты купли-прода-жи. Вот так возьми деньги и погладь ими все веники свои, чтоб они провалились, и тогда все-все у вас купят. А то все обзываешься: народ плохой, все собаки кругом... (Собаке.) Да пошла ты вон отсюда, привязалась, пустолайка!
Баба (Мужику). Сережечка, дай мне деньги. Я ими помахаю по-над вениками.
Мужик. Да ладно ты, веришь всякой ерунде бабской.
Баба. Дай мне деньги, Сережечка!
Мужик. Не дам.
Баба. Дай!
Мужик. Да не дам, и все.
Баба. Как "не дам"?
Мужик. Да так, не дам, да и все.
Баба. Это что такое, я тебя кодировала, в чем дело, ну-ка?
Мужик. Не нукай.
Баба. Дай!
Мужик. Пошла.
Баба. Ну хоть вы помогите, Ираида Васильевна, с ним управиться!
Старуха. Сейчас. Бегу.
Баба (вдруг стала приглядываться к тем листочкам, в которые Старуха семечки заворачивает. Руку протянула). Вы во что это семечки заворачиваете, Ираида Васильевна? Это же тетрадка нашего Ванечки, по русскому языку!.. Сережа, ты что молчишь, она украла тетради у сына, как, откуда, каким образом?! Да что это за соседи, где она смогла их взять, как они вообще могли к ней попасть? Выкрала?! Бесстыжая!
Старуха. Отстань! Застрелись соленым огурцом! Не знаю ничего! Ранец валялся в подъезде у дверей с бамажками!
Баба. С бамажками?! Ну правильно, он оставил портфель в подъезде, пошел играть, кататься на горку, а она выкрала! Нашлась потеря! Я его уже два месяца с полиэтиленовым пакетом в школу отправляю! Она взяла его кассу букв и слогов, разодрала и заворачивает семечки в нее, да как же можно?! (Схватила "Кассу букв и слогов", лихорадочно листает ее. Буквы и цифры, вырезанные из бумаги, падают на снег.) Это же касса русских букв, русских слогов, как вы могли? Вы же русский человек, как вы можете издеваться над великим могучим русским языком, его буквами и цифрами? Ужасно! Я сама ему клеила на кармашки буковки, клея не было, ночью клеила, торопилась к утру, к школе к его, картошкой буковки клеила на кармашки, на отделения, на секцию на каждую, картошкой, не было потому что в доме клея, дожили, уже и клея нету, а она - смотри что сделала с кассой букв и слогов!
Мужик (играет с шариком). А вот разговаривай с ней, она нашу кассу букв и слогов украла, мало того, что врет всякое, она даже кассу букв и слогов украла! Значит, мы ей вообще ничего за шарик не должны, мы его экспроприировали у бур-жуазии! Украсть кассу букв и слогов - кощунство какое! Отнять у ребенка! Ух!
Старуха. Он ранец кинул и бежать, кошки его обнюхивали уже в подъезде, а теперь я крайняя?! Пристали, две осины-осетины! Да он курит уже, ваш ребенок, к бабам ходит, я сама видела: в подъезде одну зажимал какую-то, а вы ему все кассу букв да слогов картошкой клеите, в портфель суете! Презервативов, плана того что, ему лучше купите!
Баба. Как курит, ему восемь лет всего, что вы болтаете?! Каких презервативов? Осинами нас называет постоянно! Кто осины-осетины?! Мы? Мы - университет!
Старуха. Институт говорила!
Баба. Вы кроме кассы русских букв и слогов еще что-то нахватали из ранца моего сына! Отдайте тетради эти! Сережа, она нашего золотого сына задевает!
Старуха. Ага, ваш, плана того что, сын! Золото с говном перемолото!
Мужик. (Смеется, играет с шариком.) Эй, в курятнике? Бабка, ты чего так про сына про моего?!
Старуха. Помолчи, сам дурак.
Баба. Вы что?! У меня такой муж! Он сейчас в тяжелом положении, без работы потому что, но он уже закодировался, но он нужен людям, он торговал, но произошла ошибка, его обманули и вы знаете это, а теперь вся мафия города, нет, области, нет, страны за мозгами моего мужа охотится, чтобы он снова вернулся в торговлю товарами!
Старуха. Чего мелет, прям у твоего мужа не голова, а дом советов.
Баба. Да, дом советов!
Старуха. Недостроенный.
Баба. Что?
Старуха. Я говорю дом советов, только недостроенный. Ах, идите вы в пим дырявый, или в баню мыться, насточертели, уйду. (Стала собирать семечки, попугая, все барахло свое, чтоб уйти.)
Баба. Нет, сидите! Не пойдете никуда! Вы нам малину на весь день испортили, в смысле - настроение наше!
Старуха. Отстань от меня со своим настроением, пошла я.
Замерли все трое, потому что вдруг девица какая-то подбежала, купила веник березовый у Мужика, стакан семечек взяла, взвешалась, потом с веником в баню кинулась. Мужик спрятал деньги в кошелек на грудь. А Баба то на Старуху, то на Мужика - кидается туда-сюда.
Баба. Не давала я вам никаких листочков, ничего не давала, Сережечка, дай мне в кошелечек денежки, посмотри на нее, что за листочки, отдай денежки...
Мужик. Они согреют мне сердце, Ирочка, это ж сколько денег, это ж сколько раз можно новую жизнь начать, а?!... (Хохочет.)
Старуха. (Бурчит.) Водяру халкать, плана того что, будет, согреют они тебе, потом орать всю ночь, за волосы ее таскать, сейчас смирный, ишь, дружба промеж имя, против меня дружат пока...
Попугай орет как резаный.
Баба. Отдайте тетради! Что за листочки, дайте мне их!!!!
Вырвала из рук Старухи театради, никак открыть их не может, стала листочки вверх подкидывать, какой-то листочек схватила, читает:
"Не бойтесь умирать... Не бойтесь..." Это что такое?
Мужик тоже заинтересовался, взял другой листочек, читает вслух.
Мужик. "Не бойтесь... на небо..." Это пропаганда какая-то церковная. Это какая-то секта. Вот видишь, а ты с ней дружишь, а она тут под видом семечек как израильский или, точнее, американский шпион пропагандирует какую-то антиправославную заразу, а ведь русская, вроде на вид, женщина, как не ай-яй-яй, как-то мне хорошо стало, не гидко стало, ай-лю-ли, лю-ли-лю-ли!!!! (Смеется.)
Баба. (Читает.) Бред какой-то... "Не бойтесь умирать... сорок четыре тысячи на небо..." Это что такое? Откуда у Вани в портфеле такое?
Старуха. (Орет громче попугая.) Отстань! Я нашла в почтовом, плана того что, ящике у себя!
Баба. У нас ящики рядом, почему нам в почтовый ящик не кинули тоже самое?
Старуха. И вам кинули! А я ящики очистила, освободила! Всем кинули!
Баба. Как же вы освободили? Каким образом?
Старуха. Таким образом! Похожим на подсвечник образом! Я из всех почтовых ящиков достала, открыла ящики, плана того что, гвоздодером!
Баба. Бессовестная, она почту ворует гвоздодерами! Кто разрешил, а? Может, нам тоже надо было это прочитать, что это за тексты? Сережечка, ты же филолог, ты должен проанализировать с лингвинистической точки зрения эти документы народной мудрости!
Мужик. (Смеется.) Какой мудрости, чего анализировать, ты почитай людям вслух это говно! Она шпион! Ее сдать в милицию, комнату ее займем, у нас мало жилплощади, переедем на первый этаж! Ага, попалась американский шпион! Вот, нас не объегоришь, нас не обкузьмишь, нас не обмишуришь, нас не изъязвишь! Куда переехало КГБ, ты не помнишь? За баней где-то, нет? Пойду сейчас заяву писать на нее!
Баба. Стой! Ни с места! Водку халкать?
Мужик. Какая водка, об чем речь? Я хочу заяву на нее! Заяву! Крути ей руки, вяжи ее, скорее! Итак, бабушка: дано - учитель лезет в окно. Ну?
Старуха. Ну?
Мужик. Требуется доказать, как он будет вылезать, ну? Отвечай? (Хохочет.)
Попугай кричит, как резаный. Собака веселая лает на артистов местного драматического, пар у нее изо рта идет, а ей весело на чучел лаять, дуре такой, вот и заливается.
Старуха. (Кричит, как Мать в повести "Мать", раскидывает бумажки:) Вчера судили политических, там был мой сын - Власов, он сказал речь - вот она! Я везу ее людям, чтобы они читали, думали о правде! За что судили сына моего и всех кто с ним, - вы знаете? Я вам скажу, а вы поверьте сердцу матери, седым волосам ее - вчера людей за то судили, что они несут вам всем правду! Вчера узнала я, что правда эта... (Собаке.) Да заткнись ты, пустолайка такая!
Собака лает, а старуха запыхалась, страдает, кричит громко, но никто из пробегающих на нее не смотрит, хотя она для них играет, но никому не надо.
Никто не может спорить с нею, никто! Бедность, голод и болезни - вот что дает людям их работа-а-а!!!!! Все против нас - мы издыхаем всю нашу жизнь день за днем в работе, всегда в грязи, в обмане, а нашими трудами тешатся и объедаются другие и держат нас, как собак на цепи, в невежестве - мы ничего не знаем, и в страхе - мы всего боимся-а-а-а-а! Ночь - наша жизнь, темная но-о-о-о-чь! Собирай, народ, силы свои во единую силу-у-у-у! Не бойтесь ничего-о-о-о! Нет муки горше той, которой вы всю жизнь дышите... которая каждый день гложет сердце, сушит груу-у-дь! Душу воскресшую - не убьют! Не зальют кровью разума-а-а! Морями крови не угасят правды-ы-ы-ы... Только злобы накопите, безумные-и-и-и! На вас она паде-о-о-о-т! Несчастные-и-и-и-ииииии... (Старуха замолчала, сказала от Автора:) Она хрипела...
Баба. (Шепотом, ошалев от такой тирады.) Вы чего такую кучерявость навели, Ираида Васильевна? Мы другую пьесу играем сегодня, вы чего разорались-то, вы чего засобирали, чего буровите, мелете, несете, народная артистка России Ираида Васильевна, а?
Молчание.
Старуха опомнилась, приняла вид старухи русской, скривила морду, как куриную задницу, села посреди пальмы, посреди попугая, молчит. Собаке скучно стало, убежала.
Баба. (Решила продолжить спектакль дальше, Мужику:) Посмотри, откуда такое в портфеле у Вани? (Читает.) "Не бойтесь умирать. Не верьте, что есть загробная жизнь. Ее нет." Ну вот, здрасьте. То говорят: сдыхайте скорее, тот свет ждет вас всех, ждет, не дождется, то - опять не слава Богу, говорят: не бойтеся, живите. (Читает.) "Никто из нас не уйдет на тот свет. Нет, мы останемся здесь, на этой земле, на нашей земле. Мы будем ходить по тем же улицам, жить, встречая тех же людей, будет то же небо, и те же звезды, и та же луна. Неправда, что когда умирают, на небо уходят все люди, нет, неправда. Только сорок четыре тысячи человек уйдет на небо, а мы с вами будем жить на этой земле, на нашей земле." (Мужику.) Я же говорю: секта какая-то орудует в городе. Они же обычно говорят, что все на небо, а тут только избранные, вот так так! И что это такое - не помрем, а тут жить будем? И главно: вечно тут жить будем. Еще чего. Ну да. Не надо этого. Еще не хватало. Только осталось.
Мужик. (Взял листочек, читает.) "Но наша жизнь станет другою: никто никогда не будет болеть, не будет страдания и насилия, никто не будет голодать, не будет войн, не будет злобы, лжи, подлости, ненависти, не будет зависти и жадности, немощи и уродства." Ага. Ясно. Я же говорю - шпион, понятно, понял я. "Понял я, что в милиции делала моя с первого взгляда любовь!" (Читает.) "Не бойтесь умирать, не бойтесь. Ведь вся земля, наша земля, будет преображена в подобный саду чудесный рай; люди и животные будут жить рядом, не боясь друг друга." Ну, Ираидочка Васильевночка, отколола ты Муню сегодня, ну, отколола... Офиздипеть просто, какую Муню ты отколола...
Старуха. Какую Муню вам?! Отдайте мне! Вам не все равно, во что я заворачиваю, это, плана того что, мое, не ваше! Отдали быстро, мухой!
Мужик. (Читает.) Убрать хапалки! "Ни плача, ни слез не будет на той земле, на нашей земле, и даже смерти не будет уже, потому что все люди на Земле..."
Баба. "Все люди на Земле..."
Мужик. "... станут жить..."
Баба. "... вечно..."
Мужик. Вечно. Вечно.
Баба. Бред какой-то.
Молчит, смотрит на мужа. На небе что-то блеснуло, громыхнуло, ударило и тишина. Старуха, Баба и Мужик посмотрели на небо. Ничего не видно. Снег, как белое просо, сыпет на них с неба.
Молчание. И еще раз: Молчание.
Бред какой-то. Ангел мой, лети за мной, а я за тобой. Ты что-нибудь понял?
Мужик. Надо, действительно, сдать ее в милицию и занять комнату ее, это выход, а? Ну, я пойду, напишу заяву. Пойду вот. Мне эта мысль греет сердце.
Баба. (Начинает орать.) Я знаю, что тебе греет сердце!!! Стой тут!!! Тебе греет сердце, что ты, сукача кусок, продал уже два веника и теперь думаешь, как от меня сдернуть и купить бутылку? Я тебе куплю!
Старуха. Отдайте мне мои бамажки!
Баба. Бамажки вам! Держите ваши бамажки! Вот - бамажки! Кассу букв и слогов! Вот, пожалуйста: а, б, в, г, д, е, е, ж, з, и, й, к, л, м, н, о, п, р, с, т, у, ф, х, ц, ч, ш, щ, ъ, ы, ь, э, ю, я... Все буквы, заворачивайте в них семечки, бессовестная! Теперь цифры: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 0! Пожалуйста! Все испохабили, весь русский алфавит семечками! А ты стой, не пойдешь никуда, только двинься, ну?!
Мужик. (Плачет, кричит как Попугай.) Пусти-и-и-и меня! Я пойду! Я не могу больше, пусти! Господи, почему я тут стою, с этими дурами, почему? Это сон, мне снится, это неправда! У меня было такое детство, я ждал такую жизнь! Вечером я садился на велосипед на старый на свой и ехал, по помойкам, собирал пустые бутылки, потом бутылки мыл и на вырученные деньги покупал - что? Откуда вы знаете - что! Я покупал книги, о, сколько книг я купил! Ангел мой, лети за мной, а я за тобой! Сколько я их купил, у меня руки дрожали, когда я открывал мой книжный шкаф, я открывал его и он был как корабль будто, такой огромный корабль будто был мой книжный шкаф, мне подарила шкаф на день рождения мама, мамочка! Вот какой я был хороший, я на пустые бутылки покупал себе книги, книги, книги!
Старуха. А потом вырос и, плана того что, пропил - шкаф-корабль свой, и книги. И теперь собираешь пустые бутылки, чтобы купить бутылку. Бутылка-то стоила 12 копеек. Сколько ты там книг-то купить мог, не ври.
Мужик. Купил, много, замолчите! (Плачет.)
Старуха. Алкаш. Клиника. Пусти его. Пусть идет. Пусти его.
Мужик. (Бабе.) Пусти меня, а? Пошел я. Не держи. Не могу я. Пойду я. Прости.
Баба смотрит, как Мужик положил веники на снег, повернулся и пошел. Смотрит Баба на него, ртом воздух ловит. Вертит головой - то к Старухе, то к Попугаю, то к пальме.
Молчание.
Баба. Он в туалет пошел. Он придет сейчас.
Мужик повернулся и быстро-быстро побежал через дорогу, а собака следом за ним, лает. Мужик исчез из виду. Баба собралась было кричать, а потом села на веники рядом со старухой, молчит.
Старуха. Придет.
Баба. Конечно. Скоро вечер. Мы сядем под абажуром на кухне, а в квартире будет чисто, тихо, тепло, будет горячая вода, мы зажжем свечи и будем сидеть, смотреть друг другу в глаза, а занавески на окнах будут синие, они будут закрыты, а с улицы будет видно наши тени, а синий свет из окна будет падать на снег, мимо будут идти люди и смотреть на наши окна и будет им тихо и тепло на душе, так?
Старуха. Так.
Баба. Так. Неправда. Он больше не будет пить. Он собирает бутылки, чтобы мы переехали в новую квартиру. У нас уже холодильник стоит в упаковке. Мы уже скоро начнем новую жизнь. Совсем немножко осталось. У нас не будет ненависти в семье, мы будем любить друг друга, осталось совсем немного и начнем. Заново.
Старуха. Заново.
Молчание.
Баба и Старуха сидят, молчат.
Ночь наступает, сумерки сгущаются.
Баба. (Смотрит на небо.) Господи, люди к Новому году готовятся. А мы, надо елку, а мы?
Старуха. А я никакой елки в этом году ставить не буду. Так и встречу Новый год без елки. Или возьму куплю вот пластмассовую.
Баба. Надо настоящую елку. Ребенок ждет елку. Конфеток, чайку, мяска, кофейку. Холодно. Окоченела. Замерзла я, Ираида Васильевна. Пошли домой?
Старуха. Пошли. А елки не будет. Вы - как хотите, а у меня - нет. Не будет елки у меня. От нее толку нету. Она обваливается. От нее потом иголки на пол сыпятся и я полгода или год все время подметаю пол и нахожу то там, то там иголку, в пальцы вонзаются, не буду покупать никаких елок.
Баба. Пошли.
Старуха. Пошли.
Встали. Старуха взяла ящик из-под пива, на котором сидела, мешок с семечками, попугая. Баба свечки в пальме затушила, взяла гробик в одну руку, в другой руке веники держит.
Баба. А зачем нам елка? Я же вот, веник еловый держу в руках. Поставлю вот их всех в банки, все десять штук, и пусть стоят. Будет пахнуть, будет как в детстве, как - елка. И Ваня рад будет. Пошли.
Старуха. А правда. Продай мне один веник тогда. И я так сделаю.
Баба. Нате. Берите. Даром отдаю. Вернее - взамен на шарик. Пошли.
Старуха. Пошли.
Пошли через дорогу, тащут за собой на саночках пальму, попугая, веники, семечки. Молчат, смотрят в землю.
Баба. А что там написано-то было, я забыла?
Старуха. Где?
Баба. Да в этих листочках? Как-то так странное что-то, а? Дайте мне, я посмотрю, что там написано. Я почитаю хоть разик еще.
Старуха. Темно.
Баба. А наизусть не помните?
Старуха. Не помню.
Баба. Надо вспомнить. Надо мне как-то вспомнить. Постойте... Постойте. Я вспомнила! Я все-все вспомнила! Я все, все на белом свете вспомнила!!!! (Идут через дорогу, Баба бормочет.) Вот! Вот! "Не бойтесь умирать. Не верьте, что есть загробная жизнь. Ее нет. Никто из нас не уйдет на тот свет. Нет, мы останемся здесь, на этой земле, на нашей земле. Мы будем ходить по тем же улицам, жить, встречая тех же людей, будет то же небо, и те же звезды, и та же луна. Неправда, что когда умирают, на небо уходят все люди, нет, неправда. Только сорок четыре тысячи человек уйдет на небо, а мы с вами будем жить на этой земле, на нашей земле. Но наша жизнь станет другою: никто никогда не будет болеть, не будет страдания и насилия, никто не будет голодать, не будет войн, не будет злобы, лжи, подлости, ненависти, не будет зависти и жадности, немощи и уродства. Не бойтесь умирать, не бойтесь. Ведь вся земля, наша земля, будет преображена в подобный саду чудесный рай; люди и животные будут жить рядом, не боясь друг друга. Ни плача, ни слез не будет на той земле, на нашей земле, и даже смерти не будет уже, потому что - все - люди - на - Земле...
Остановились, смотрят на небо. Молчат. Снег идет на них, сыпется, засыпает. Идет снег, попугай орет, Баба плачет, Мужик где-то там далеко тоже плачет, а попугай куд-кудачет. Вернее, попугай кричит так, что машины проезжающие останавливаются, люди головы высовывают, думают что-то, а снег падает на них с деревьев. Баба сняла платок, клетку с попугаем укутала. Плачет Баба, плачет Старуха, плачут все прохожие-похожие, плачет попугай, плачет пальма, моется и плачет вся баня, вся Расея плачет, грязным кулаком вытирает слезы и бормочет, бормочет в неистовом желании, чтоб было так, чтоб было "небо в алмазах", но хоть говорит про алмазы уверенно, а уже, говоря, знает, что - не будет такого, никогда, никогда такого не будет, а все равно говорит Расея, все равно вся Расея верит, хотя знает, что никогда, никогда, никогда...
Старуха. Никогда... Все - люди - на - Земле...
Баба. Никогда. Все люди на земле... Ангел мой, лети за мной, а я за тобой...
Старуха.... на Земле...
Баба.... станут жить... Ангел мой, лети за мной, а я за тобой...
Все прохожие-прохожие говорят глухо, громко: Станут жить... Жить станут... станут жить... Ангел мой, лети за мной, а я за тобой... Лети вечно... будем жить вечно... станем жить вечно... небо в алмазах вечно... вечно... жить... жить... жить... хоть как, но жить... не вечно, но жить... хоть как... жить...
Идет снег, попугай орет, Баба плачет, старуха плачет, а попугай куд-кудачет.
Нет, курица в сказке куд-кудачет, а баба и дед - плачут, потому что разбилось яичко.
Темнота.
Занавес
КОНЕЦ
август 1997 года
|
