Журнал «Театр»:
Абонент недоступен
БЛОГ ЖУРНАЛА ТЕАТР: ПРОЕКТ «АВИНЬОНСКИЕ ДНЕВНИКИ» Антон Хитров посмотрел спектакль про facebook
«33 tours et quelques secondes» ливанский опыт документального театра. Авторы Раби Мруэ и Лина Санех, бейрутские интеллектуалы-западники, уже не в первый раз выступающие на Авиньоне увидели повод для спектакля в истории самоубийства Дийи Ямута, актёра и активиста, участника прошлогодних арабских протестов. Интернет-юзеры, знавшие Ямута лично или понаслышке, оставляли короткие и длинные эпитафии в его фейсбуке и спорили о причинах его скоропостижной смерти. Товарищи по протесту окрестили его ливанским Мохаммедом Буазизи (с его самосожжения началась революция в Тунисе), сетевые тролли клеймили трусом. Телевидение выпустило пару репортажей о смерти публичного человека (потом подруга Дийи возмущалась купюрами в своём интервью). Причины происшествию не нашли. Мруэ и Санех не предложили актёрам изображать или озвучивать скорбящих и анонимных юзеров. Они вообразили, как могла бы выглядеть комната Дийи после самоубийства. Телефоны мобильный, домашний. Ноутбук. Факс. Приёмник. Телевизор. Всё работает. Играет музыка, передают новости хронику арабской весны. Приходят смс, оповещения в фейсбуке (стена с сообщениями выведена на большой экран). Кто-то из знакомых не знает о самоубийстве и пытается дозвониться Ямуту или написать ему. А дома никого уже нет.
Никто не принуждал Дийю Ямута верить в Бога (Ливан не Иран). Он не верил и не скрывал хотя после самоубийства знакомые и просто случайные люди оставляли записи на стене в фейсбуке, где просили разных богов упокоить его душу. Атеизм должен был подтолкнуть Мруэ и Санех к избранной форме «письма в никуда».
Но «33 tours et quelques secondes», естественно, не про арабскую весну, не про жизнь онлайн и даже не про Дийю Ямута, но про уход из жизни любой, добровольный, насильственный или естественный. Не зная арабского и едва понимая по-французски, я тем не менее смотрел полноценный спектакль, потому что здесь во главе угла не слова, но адрес нельзя встать и прочитать сообщение, которое пришло Дийе по факсу, однако достаточно видеть, как аппарат роняет со стола исписанный лист бумаги и слышать, как тот шлёпается на пол.
Все гаджеты и даже фейсбук существуют на грани живого свидетельства и художественного образа. Это естественно интернет уже вошёл в азбуку метафор. Когда Валерий Печейкин переписывал Овидия для «Метаморфоз» Давида Бобе и Кирилла Серебренникова на Платформе, он заставил Орфея ужасаться тому, что страница его подруги после её гибели осталась в социальной сети. Рутина виртуальной реальности это и есть жизнь после нас и помимо нас. Человека нет, но его уведомляют, что пользователь такой-то вошел в сеть, или настойчиво предлагают увеличить член на 10 см. «33 tours et quelques secondes» очень расходится с российским стереотипом документального спектакля, не только по внешним признакам (менее скупо, менее схематично), но и по существу:
1) Просто задумайтесь спектакль создаёт иллюзию жизни (как бы - см. пункт 3), но в нём тем не менее есть персонажи и нет актёров.
2) Формально это документальный театр, но он сосредоточен не на конкретном и частном; в документе режиссёры ценят не столько подлинность (часть текста, судя по всему, вымышлена), сколько метафоричность.
3) Дописанный текст не единственная вольность: автоответчик, мобильный и фейсбук работают каждый в своём времени, если в интернете проходит около недели, то в телефоне двое суток. Воспроизведение реальности лишь игра, и режиссёры не скрывают этой игры.
Антон Хитров Фотография: Festival d'Avignon
|