"Сирано де Бержерак" Эдмон Ростан, перевод Владимира Соловьева (версия)
Режиссер-постановщик - Леонид Трушкин
Художник-постановщик - Леонид Андреев
Композитор - Владимир Коваль
Премьера - 29 апреля 1992 года
Спектакль идет без антракта, продолжительность - 1 час 50 мин.

Слово "версия", наверное самое любимое в профессиональном лексиконе бывшего актера, а ныне режиссера Леонида Трушкина. Именно под таким соусом подает он блюда, изготовленные по "классическим рецептам".

Не избежал этой участи и "Сирано де Бержерак".

Дабы зрелище получилось яркое, динамичное и легко воспринимаемое, Трушкин акцентирует внимание на ключевых моментах произведения, отсекая все, на его взгляд, лишнее. Текст подобному насилию отчаянно сопротивляется, но на это предпочитают просто не обращать внимания.

В интерпретации Трушкина Сирано (Константин Райкин) отнюдь не трагический "вечный суфлер", ради страстно и безнадежно любимой Роксаны (Елена Бутенко) становящийся говорящей тенью неумного красавчика Кристиана (Александр Стриженов). Он гениальный актер, хитроумно задумавший и мастерски разыгравший дьявольский спектакль. Предлагая Кристиану сделку ("Пойми, твоим умом я буду, а ты - моею красотой"), он не жертвует собой, а коварно обольщает доверчивого провинциального дурачка.

Понятно, что такой Сирано не сможет долго оставаться в тени. Трушкин решительно переносит "момент узнавания" с пятого действия в четвертое. Согласно режиссерскому замыслу, Роксана (непонятно как, но главное вовремя) разгадывает гениальную мистификацию Сирано. Она приезжает к нему "на передовую" (сцена осады Арраса), чтобы произнести, неотрывно глядя в глаза Сирано, свой страстный любовный монолог. (То, что у Ростана слова Роксаны обращены к Кристиану, режиссера, похоже, не очень смущает). Кристиану при виде подобного зрелища остается только застрелиться (а не погибнуть от шальной пули), оставив влюбленных убиваться над его бездыханным телом.

Конечно, режиссер предупредил - перед нами версия. Вот только непонятно, почему он в таком случае не был последователен и не отбросил пятый акт. Ни давно все понявшей Роксане, ни Сирано делать уже, собственно говоря, нечего.

Впрочем, Сирано еще предстоит умереть. Райкин произносит финальную фразу, гаснет свет, в глубине сцены зажигаются лампочки-звезды и на зрителей плывет улыбающееся лицо Сирано, выхваченное из мрака мощным лучом прожектора. Красота, да и только...

А.С.

"Ромео и Джульетта" У.Шекспир
Режиссер - Константин Райкин
Художник - Борис Валуев
Премьера - 28 ноября 1995 г.
Спектакль идет с одним антрактом.

Появление трагедии Шекспира (пусть даже традиционно называемой оптимистической) на сцене поюще-танцующего "Сатирикона" не могло не вызвать удивления. Однако надо отдать должное режиссерской изобретательности К.Райкина, благополучно сумевшего приспособить пьесу к особенностям своей труппы.

Спектакль яркий (благодаря красочным костюмам "от Марии Даниловой") и динамичный. Пожалуй, даже излишне динамичный. Актеры азартно дерутся, зажигательно танцуют... вот только текст им ощутимо мешает. Реплики и монологи выпаливаются со скоростью автоматной очереди, и актерам просто не остается времени вникнуть в философские глубины шекспировского текста - успеть бы проговорить его между двумя прыжками от стенки к стенке.

Только Джульетте Натальи Вдовиной удалось приблизиться к трагическим высотам шекспировского творения. Благодаря искренности и выразительности игры актрисы спектакль Райкина оказался историей не о веронских любовниках, а о юной, озорной девчонке, сгоревшей в огне своего первого и единственного любовного костра. Остальные же персонажи оказались лишь статистами в трагическом спектакле ее жизни. Маленькая непоседа, "пацанка", выскакивающая в начале спектакля из большого сундука словно чертик из табакерки, в финале предстает усталой женщиной, безвольно и неподвижно застывшей над трупом Ромео.

Попытка Райкина войти в мир большой драматургии безусловно заслуживает всяческого уважения, но необходимо признать очевидное: его актеры к этому пока не готовы.

А.С.

"Превращение" Франц Кафка
Малая сцена
Режиссер - Валерий Фокин
Художник - Виктор Колейчук
Премьера - март 1995 года
Спектакль идет без антракта, продолжительность - 1 час 30 минут

Более далекий от сценичности рассказ, чем "Превращение", пожалуй, нужно еще поискать. Тем загадочнее выбор Валерия Фокина. Впрочем, располагая на главную роль актером с такой поразительной пластикой, как Константин Райкин, можно осмелиться на многое.

Спектакль начинается, когда на прозрачном занавесе проступают из темноты первые строки рассказа, в которых уже заключена большая часть сюжета: "Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое..."

Итак, коммивояжер Замза отправляется спать в облике пусть не очень симпатичного, но вполне нормального человека (отход ко сну сопровождается ворохом мелких деталей, филигранно отыгрываемых Райкиным). Само превращение совершается во сне под аккомпанемент грохота костяшек заурядных конторских счёт, звяканья огромной связки ключей и еще множества неведомого происхождения звуков. Утреннее пробуждение героя умопомрачительно. Тот, кто открыв глаза, приготовился продолжать прежнее существование вместе со всем человечеством, вынужден узнать, что с собственным телом у него наступили мучительно-новые взаимоотношения. Скрюченные пальцы судорожно скребут воздух; вместо слов вырывается сдавленное бульканье. Существо отталкивающего вида неумело пытается приноровиться к неожиданному обличью, сменить позу - перевернуться со спины на брюшко.

Райкину оказываются под силу не только свершившаяся с героем физическая метаморфоза (ползущее по стене насекомое производит ошеломляющее впечатление - законы земного притяжения над актером не властны), но и стремительное душевное "онасекомливание" Замзы: пустота взгляда, быстро приставшие животные повадки.

По сути, "Превращение" - моноспектакль. Существование где-то на заднем плане семьи героя, неизбежно вычеркнувшей Замзу из своей жизни, лишь наводит на мысль о том, что превратиться в насекомое мог любой из них.

M.X.

"Кьоджинские перепалки" Карло Гольдони, перевод А.К.Дживелегова
Постановка Константина Райкина
Сценография - Бориса Валуева
Премьера - 5 сентября 1997 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 3 часа

Кьоджа - местечко неподалеку от Венеции. В молодости Гольдони занимал там должность заместителя уголовного судьи; нравы этого города были известны ему не понаслышке...

В "Кьоджинских перепалках" очень много шума и, воистину, совсем из ничего. Пятерым сатириконовским актрисам (М.Кузьмина, А.Варганова, А.Стеклова, А.Яновская и О.Родина) беспрестанные брань и склоки удаются отменно. Когда же к оглушительному женскому гвалту подключается мужское население рыбацкого поселка, то от грохота и беготни пощады ждать не приходится. Все закручивается в вихрь, даже рыбацкие сети, в изобилии обрамляющие сцену, и бутафорские рыбины с неестественно огромными плавниками. Из этого громогласного хаоса зритель скоро выделяет исполнителя роли падрона Фортунато по прозвищу Лопотун - недавнего выпускника Щукинского училища, "темнокожего гражданина России" (цитата из программки) Григория Сиятвинду. Его забавная походка, комически преувеличенная жестикуляция и уморительно смешная дикция явно всех очаровывают.

Успех у публики встречает и сцена в кабинете помощника судьи, непрерывно поглощающего всевозможные снеди и напитки, хранящиеся тут же в судейском столе, но хитроумно замаскированные: огромные тонкие куски колбасы разложены между страницами свода законов; вино спрятано в боковой тумбе стола, где для разлива существует специальный кран; нечто съедобное обретается даже в чернильнице... Что-то горячительное скрывается и в статуэтке Фемиды. Нетрудно догадаться, что помощник судьи заметно усугубляет всеобщую неразбериху.

Внезапно эта суета благополучно завершается; следует бравурный танец в ярких карнавальных костюмах. Финал, вероятно, призван напомнить о том, что комедия "Кьоджинские перепалки" впервые была представлена в конце венецианского карнавала.

В спектакле использована музыка Нино Рота.

M.X.

"Жак и его Господин" Милан Кундера
Режиссер-постановщик - Елена Невежина
Художники-постановщики и художники по костюмам - Михаил Курченко, Лариса Наголова
Премьера - 1 марта 1998 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 30 минут

Чешский писатель М.Кундера (поэт, драматург, эссеист, романист) в 1975 году эмигрировал во Францию, где проживает и по сей день. Международную известность приобрел как романист.

Дени Дидро - французский просветитель XVIII века - написал роман "Жак-фаталист и его Хозяин" (по мотивам которого Кундера в конце XX века создал пьесу "Жак и его Господин") в 1773-74 гг. во время своего пребывания в России и Голландии.

Елена Невежина (лауреат премии "Московские дебюты" 1998 года), заканчивающая в этом году режиссерский факультет Российской Академии Театрального Искусства (курс П.Н.Фоменко), была приглашена в Сатирикон его художественным руководителем Константином Райкиным специально для постановки пьесы Кундеры.

Памятуя о фатализме романа Дидро (несколько поубавленном Кундерой) можно заметить, что уверенный и удачный дебют молодого режиссера на профессиональной сцене был предначертан свыше. Казалось бы, многое противостояло успеху Невежиной: выбор пьесы принадлежал не ей; школа Фоменко весьма далека от направления, избранного Сатириконом; работать пришлось ни много ни мало с К.Райкиным и В.Стекловым - актерами известными и признанными, что для начинающего режиссера всегда непросто, притом Райкин - и сам режиссер... Но Невежина, похоже, не нуждалась и не нуждается в сочувствии, ибо пьеса, очевидно, пришлась ей по душе, да и с маститыми исполнителями общий язык оказался найден. Профессиональная и яркая постановка показала зрителю, насколько беззащитно-искренними могут быть перед лицом судьбы герои Райкина и Стеклова, Жак и его Господин.

В самом начале спектакля эти двое бесцельно слоняются по сцене из кулисы в кулису, растерянно рассуждая о том, что мог задумать тот, кто их сочинил (Кундера, Дидро или сам Господь); жалуются публике, что создатель не предусмотрел для них даже лошадей, а им надо неустанно двигаться вперед. "Но где это вперед?" - вопрошает Господин. Жак с пафосом ответствует: "Тысячелетний трюк человечества: вперед - это везде. Куда ни посмотрите, везде - только вперед!" (мысль, чрезвычайно близкая романному творчеству Кундеры). Их путь по дороге жизни сопровождается неизменным "припевом" Господина: "Ну, Жак, рассказывай о своих любовных похождениях!" Жак рассказывает - и почти пустое пространство изобретательно преображается, давая развернутые иллюстрации словам и делам; потом повествует Господин - и прожитые мгновения предстают заново для Жака и публики.

Жак и его Господин неразлучны, а их истории на редкость схожи. Только там, где первый - победитель, второй - обязательно побежденный; если один - обманщик, то другой - обманутый. На свете мало индивидуального - еще одна излюбленная мысль Кундеры. Все предначертано свыше и повторяемо. Тому, кто осознает эту истину и с ней смирится, предстанет в финале изумительно красивая радуга, как случается это в Сатириконе с героями Дидро-Кундеры-Невежиной.

В спектакле звучит музыка А.Пьяццоллы в исполнении группы "Джаз-балалайка".

M.X.

"Квартет" по пьесам Ж.-Б.Мольера "Брак поневоле" и "Любовь-целительница"
Постановка Константина Райкина
Сценография Бориса Валуева
Премьера - 27 марта 1999 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 30 минут

История первая. "Хоть тресни, а женись" (под таким названием в первой половине XIX века была переведена пьеса, ныне известная как "Брак поневоле"). Недалекий и притом не слишком юный малый Сганарель, решившись расстаться с холостой жизнью, останавливает свой выбор на красавице-кокетке Доримене. Безоблачность грядущего благополучия омрачается внезапным открытием истинного характера нафантазированной идеальной невесты. Сганарель мечется в нерешительности, кидается за советами ко всем и каждому, в том числе - к ученым-философам, выслушивая в ответ их фантастически-заумную ахинею, до той поры пока непреклонные отец и брат невесты не принуждают Сганареля отправиться под венец.

История вторая. Бесчисленные доктора всех мастей, сортов и размеров пытаются вернуть к полноценной жизни трепетную героиню, чахнущую от любви. Их варварские методы лечения предвещают неминуемую кончину комически-беспомощного создания. Явление изобретательного влюбленного (естественно, под личиной очередного лекаря) счастливо венчает фарсовую интригу.

Конечно, можно глубокомысленно заявить, что две пьесы, сведенные вместе постановщиком "Квартета" (в спектакле занято четыре артиста - отсюда название), объединяет тема любви: ее отсутствие в "Браке поневоле" и ее наличие в "Любви-целительнице". Это действительно так, но этого было бы ощутимо недостаточно для совмещения двух мольеровских историй в единое целое спектакля. Два самостоятельных сюжета надежно связывает постановочный прием - молниеносная смена личин, стремительная череда преображений одного артиста в великое множество разнообразнейших и колоритнейших персонажей (будь то помешанные философы-говоруны или бездумные одержимцы-лекари), то искусство, которое с блеском совершенства и вдохновением дарил когда-то зрителям Аркадий Райкин.

Сегодня, в постановке Константина Райкина, многочисленные маски этого волшебного искусства виртуозно примеряет на себя молодой артист "Сатирикона" Григорий Сиятвинда. В спектакле также заняты: Н.Вдовина или Е.Борисова, А.Варганова, Д.Суханов.

Самый захватывающий и эффектный ход постановщики приберегли для финала. Стоит увидеть.

M.X.

"Лев зимой" Джеймс Голдмен
Перевод и сценическая редакция - Н.И.Кузьминский
Постановка - Игорь Войтулевич
Сценография и костюмы - Николай Агафонов
Музыка - Джеймс Голдсмит
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 40 минут.

Джеймс Голдмен не принадлежит к числу широко известных в России драматургов. Тем удивительнее появление на афишах сразу двух московских театров его пьесы "Лев зимой". Премьеры в театре имени Вахтангова и в театре Сатирикон состоялись с интервалом в несколько месяцев. Сей факт невольно провоцирует сравнения и сопоставления.

В отличии от вахтанговской постановки, лишенной конкретных примет времени, спектакль театра Сатирикон плоть от плоти века двенадцатого (действие происходит в 1183 году в Шинонском замке короля Англии Генри II Плантагенета). Все здесь грубо, жестко, аскетически просто. Декорация, долженствующая изображать интерьер королевского замка - деревянный помост из неоструганных досок. Особы королевской крови одеты в простые рубахи из груботканного материала. Их желания и поступки четки и ясны: мир делится на "своих" и "чужих"; надо заручиться поддержкой соратников, уничтожить противников и взять власть в свои руки. Корона - вожделенная цель, смысл жизни. Недомолвкам и недоговоренностям здесь нет места. Вместо хитроумных интриг - откровенная война, вместо тонкой придворной игры - грубые силовые аргументы.

Возможно прямолинейность сатириконовской версии исторически достовернее, но прихотливые кружева и загадочная непредсказуемость спектакля вахтанговцев нам все-таки ближе.

А.С.

"Слуги и снег" Айрис Мердок, перевод с английского Ольги Варшавер
Постановка Елены Невежиной
Сценография и костюмы Аллы Коженковой
Премьера - 11 марта 2000 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 3 часа

Оказывается, английская писательница Айрис Мердок очень любила Россию и русскую классическую литературу. В первой же сцене пьесы "Слуги и снег" (в России ставится впервые) недвусмысленно прочитывается цитата из чеховского "Вишневого сада": супружеская пара (Базиль и Ориана в исполнении Александра Феклистова и Лики Нифонтовой) приезжает в родовое имение вступившего в права наследства мужа, трогательно приветствующего старых слуг, которых не видел годы, умиленно озирающего знакомые с детства комнаты и вещи. Восторженный, не чувствующий усталости Базиль за дружеской беседой со старым Хансом Джозефом и любвеобильной Мариной поначалу очень напоминает Любовь Андреевну Раневскую в окружении старичка Фирса и резвушки Дуняши. Но ассоциации с чеховской пьесой длятся недолго.

Занесенное снегом, оторванное от окружающего мира богатое старинное имение с целым гарнизоном слуг (по словам героев, их двести человек). Глазу зрителя явлены лишь несколько представителей этого подневольного войска. Ими на протяжении первого акта будет нагнетаться мрачная атмосфера преступной таинственности, преследующая по пятам нового прекраснодушного хозяина и его скучающую жену. Запертым снегом (сквозь дверь, приоткрытую в правой кулисе, видны падающие красивой стеной громадные белые хлопья) в собственных владениях господам угрожает кровавый бунт слуг, "бессмысленный и беспощадный".

Завязка интригующа и многообещающа, развязка же разочаровывающе-примитивна. Не раскрывая подробностей сюжета, поведаем только, что мечтатель и утопист Базиль погибает от выстрела в упор собственной жены, а неведомо как добравшийся сквозь сугробы и ворвавшийся в дом братец Орианы нечеловеческим окриком, в которым слышны фашиствующие нотки, ставит зарвавшихся слуг на колени. Добрые намерения и человеческая мягкость оказываются посрамлены, они нежизнеспособны.

Что далее? - Все то же: старинное имение, глушь, зима...

От странного сочетания авторской претензии на интеллектуальность и сюжетных ходов, более подходящих "мыльной опере", на зрительный зал "Сатирикона" веет ветерком скуки.

Очень красив белоснежный интерьер дома, в котором вершатся столь отталкивающие события.

То и дело вторгается в действие фрагмент знаменитой арии из оперы Гаэтано Доницетти "Любовный напиток".

В спектакле также заняты: Юрий Лахин, Олег Ханов, Марина Иванова, Александр Журман и другие.

М.Х.

"Контрабас" Патрик Зюскинд
Режиссер-постановщик - Елена Невежина
Художники - Владимир Максимов, Мария Данилова
Премьера - 10 июля 2000 года
Спектакль идет без антракта, продолжительность - 2 часа

Над погруженным в темноту зрительным залом величественно растекается мелодия второй симфонии Брамса. Мужской голос взволнованно вопрошает: "Вот! Вы это слышите?.. Слышите вы это?.. Я имею виду контрабасы...". Вспыхивает свет, освещая полупустую сцену и фигуру человека, чей пламенный монолог во славу контрабаса только что звучал во мраке. Невысокий мужчина с маленьким брюшком, одетый в мягкую бесформенную домашнюю куртку, торжественно воздевает вверх руку с бутылкой пива и с нескрываемой гордостью констатирует: "Это я, то есть мой коллеги и я. Государственный оркестр..."

Главных героев двое: туттист Государственного оркестра и его контрабас. Пересекая заставленную пустыми пластиковыми ящиками для стеклотары сцену из конца в конец своей по-утиному нескладной походкой, постоянно отирая пот и открывая все новые бутылки пива ("Простите, у меня просто сумасшедшая потеря влаги...") герой Константина Райкина на протяжении двух часов исповедуется зрителям. Повествует о себе и своем контрабасе; о мучительной любви-ненависти, соединяющей его с этим "самым большим из женоподобных инструментов"; о своем одиночестве ("У меня уже два года не было женщины и виноват в этом он!"); о безответной увлеченности молодой певицей, которою он безумно ревнует, даже не будучи с ней лично знакомым ("Женщина, которую я люблю, не должна ходить с другими мужчинами в рыбный ресторан!").

Его монолог необычайно музыкален: радостное возбуждение переходит в меланхолию и наоборот, подобно чередованию allegro и adagio, forte и piano. Случайно наткнувшись на стоящий посередине сцены контрабас, Райкин "взрывается" криком: "Ну скажите мне, почему мужчина солидных лет должен жить вместе с инструментом, который ему постоянно мешает?! С человеческой стороны, с общественной, с транспортной, с сексуальной и с музыкальной...". Но тотчас берет себя в руки, неторопливо садится на перевернутый ящик, отхлебывает глоток пива и деловито заявляет: "Еще пару слов об эротике... Эта маленькая певица - великолепна... Для меня она была бы прекрасной женой".

Пьесу Патрика Зюскинда хочется цитировать бесконечно, восхищенно любуясь ее гармоничным строением, неторопливо смакуя изящные перепады авторской мысли. Но при всей увлеченности литературными достоинствами творения Зюскинда, я далека от того, чтобы умалять заслуги создателей спектакля. Нельзя не отметить работу художника Владимира Максимова, придумавшего функционально удобные и одновременно многозначные декорации (в расставленных по сцене пластиковых ящиках мнилась загроможденная пюпитрами оркестровая яма). Невозможно не сказать о режиссере Елене Невежиной, в очередной раз доказавшей как виртуозно она умеет работать с непростыми пьесами и талантливыми актерами. И, конечно же, нереально умолчать о необычайно точной и тонкой актерской игре Константина Райкина, без которого собственно говоря не было бы этого трогательного и смешного, мудрого и веселого спектакля. Спектакля о человеке, не побоявшемся взглянуть в глубину своей души; осознать и оценить прожитую жизнь, и признаться самому себе в том, что долгие годы он честно и самоотверженно занимался не своим делом.

В финале, герой Константина Райкина решается на Поступок. Какой? Увидите сами...

А.С.