KOI | MAC | DOS | WIN | LAT

Московский театр на Юго-Западе


Уильям Шекспир

Гамлет


Гамлет - В.Авилов
Клавдий - В.Белякович

Фото А.Семашко
Выход этого спектакля на мировую сцену впервые состоялся на Эдинбургском фестивале 1987 г. и в Глазго. В 1988 спектакль был показан на международном смотре драматических театров в Тампере (Финляндия), в 1989 - на международном шекспировском фестивале в г.Омаха (США), в 1990 его увидели зрители Японии и Южной Кореи.


О спектакле "Гамлет"


"Спектакль представляет скорее будущее советского театра, чем его великое и прославленное прошлое. Театр на Юго-Западе - это талант и эксперимент. Они поставили самого запоминающегося Гамлета, какого нам только приходилось видеть".

"Гардиан", 1987,18.08
Эдинбургский фестиваль


"Это "Гамлет", заново открытый. В него я сразу влюбился, и что редко бывает, дважды смотрел спектакль. Во второй раз испытал такое же, если не большее, волнение.

Режиссер Белякович мастерски создал обстановку трагедии. У зрителей нет ощущения, что перед ними театр. Нет, это сама жизнь, когда в ней царит дух неотвратимой трагедии! Постановка В.Беляковича лишена дешевой аллюзионности, здесь нет скрытых намеков на что-то непосредственно злободневное. Есть другое, более важное, что делает Софокла, Шекспира, Мольера всегда современными, - стремление к правде, достоинству, красоте... Духом истинного благородства осенено представление бессмертной трагедии Шекспира на этой маленькой сцене, и масштабы меняются. Сколько больших порталов сцены служат рамкой для мелкого и незначительного, а здесь, наоборот, нет границ, мы оказываемся в мире больших человеческих страстей и интересов."

А. Аникст
В журн."Театральная жизнь", 1986,3. стр.12-13


Гамлет - В.Авилов
Фото А.Семашко
"В ЭТОМ СЦЕНИЧЕСКОМ МИРЕ - ДВА ПОЛЮСА: ИЛИ ЦАРСТВО ОТКРОВЕННЫХ МАНЕКЕНОВ, МАСОК, МЕХАНИЧЕСКИХ ЛЮДЕЙ, ЦАРСТВО, СОТРЯСАЕМОЕ ГОМЕРИЧЕСКИМ ХОХОТОМ, ИЛИ ГЕРОИКА, ПЕРЕЖИВАЕМАЯ ПРЯМО И ЧИСТО. ЭТО ТЕАТР РУБЕЖА ВЕКОВ И СМЕНЫ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ.

Героика этого театра - героика долга. Верность судьбе. Верность голосу внутри тебя. Злу как необходимости противостоит добро, как другая необходимость. Театр Валерия Беляковича - это симфония о человеке, живущем в плотности сверхдавлений. Это театр рубежа веков и смены тысячелетий.

Не тем потрясает театр Беляковича, что вскрывает в реальности "надчеловеческий поток", властный, грозящий смять индивида общий ритм, а тем, что и среди грохота этого бушующего потока ( вспышки света во тьме! резкость звуков! резкость движений! ожидаемость жестов! о, ничто не случайно у художника, который знает, чего он хочет), и в этой "безвыходной ситуации" он пытается "расколдовать", высвободить человека.

Вершинное - "Гамлет".

Разрывная динамика пограничных состояний - внутри человека. Не "плохие" против "хороших", нет, - напряжение двух бездн, готовых поменяться местами по жребию. Сам В. Белякович в роли Клавдия дает не воплощение беспросветного зла, как принято по схеме, а версию черного гамлетизма. Его Клавдий разрывается между трезвым и жестоким государственным расчетом и необходимостью преступать ради него законы морали. Гамлет, Клавдию противостоящий, тоже ломает рамки традиционного гамлетизма: он не колеблется, действовать или не действовать. Он не выбирает, он сам выбран; это не расслабленный умственным ядом мечтатель, это человек, отлично знающий, что надо делать и готовый к действию; и держит его не внутренний разлад, а всеобщая трусость и слабость, всеобщая манекенная безропотность - мелкое сцепление узких воль, наброшенное на него окружающими и вяжущее его по рукам и ногам. Виктор Авилов играет в "Гамлете" современные психологические реакции: современное нетерпение, современную горечь, современное взрывное достоинство. Кое-где чувствуется у Авилова полемика со Смоктуновским, кое-где - опора на Высоцкого с его хриплым голосом и заводным нравом - это знаки современной ситуации в культуре. И прежде всего - это сближение "бездн", это равновесие черного и белого, это пограничное терзание души...И - ощущение смертельной, неигровой тяжести жребия, выпадающего человеку.

Обычно Фортинбрас является в финале спектакля, как светоч справедливости и глашатай возмездия. В.Белякович первый в нашей театральной шекспириане вспоминает, что солдаты Фортинбраса, заполняющие в финале сцену, говорят отнюдь не на датском, а на чуждом героям пьесы языке. Иностранная речь, запах нашествия, тьма оккупации, крах родины - вот расплата за подлость душ, мелко пакостничавших в своем доме.

Прожектора, поднятые на зрителя в финале оружейными дулами, не кажутся чрезмерностью. Страшный суд - расплата за слабость. Таков смысл спектакля, ключевой пункт его мироконцепции, высшая точка его героики.

Ну, а план комический? И он работает на ту же сверхзадачу. Хохот у Беляковича - не развлекательная подверстка к серьезной высокой теме, это - другое острие того стержня, на котором вертится мир и пробуется крепость человеческого духа.

И вот рядом со всемирно- хрестоматийным "Гамлетом" - "Театр Аллы Пугачевой" - фестиваль смеха, импульсивный комизм, пародия...

Но - пародия ли? И только ли хохот?

Я был увлечен и покорен этим зрелищем. Смотрел - хохотал, вышел - задумался.

Что, собственно, пародируется? - Персонажи песен Пугачевой: Арлекино, Коломбина, Маэстро, Паромщик, Король и прочие маски известного репертуара. Все это разыграно в комическом мимансе. Но - все-таки это не пародия. Это что-то другое...Это тонкое снятие границы между ролью и реальностью. Выявление реальности через пародирование роли. Я подчеркиваю - выявление реальности, а не отрицание ее!

Главный, решающий план в спектакле - голос певицы, многократно усиленный через динамики, действует отнюдь не пародийно, действует мощно, убойно, действительно берет в плен. Сотрясает. Странным образом из спектакля Беляковича лучше понимаешь, что такое искусство Аллы Пугачевой и что оно означает, нежели после ее собственных выступлений.

Спор об Алле Пугачевой - это по сути спор о том, как отнестись к тому образу, который внедряется с ее пением в массовое сознание в ответ на то, чего эта масса ждет.

Это образ сильной женщины. Около жалких, ничтожных, ненадежных мужчин. Это какой-то новый психологический, почти этнический тип русской женщины, полной сокрытых сил. Такая не то что в горящую избу, - такая, если надо, государственные дела на хребет возьмет и ничего - сдюжит.

Хозяйка жизни. В этом фантастическом спектакле она проносится ураганом сквозь шутейный хоровод масок - властная, ликующая, страдающая, покоряющая всех и вся, доводящая женскую не- отразимость и победоносность до гигантских, великаньих габари- тов: "Миллион, миллион, миллион алых роз!". В огненном парике, в сверкающем белом платье - метеор! Тамара Кудряшова в роли Аллы Пугачевой.

Вот и свяжем концы: с одной стороны - Шекспир, "Гамлет" всемирно-хрестоматийный; с другой - эстрадная полупародия, порождение капустников, веселый балаган...А для меня - две равные театральный вершины, два полюса одного мира: патетический и смеховой.".

Л. Аннинский. Искрящие кремни.
"Театр", 9, 1986. Редакция автора 1998 г.


назадВернуться на главную страницу театравперед

"Носороги" | На главную страницу театра | "Король умирает"


Пишите нам: ugo-zapad@theatre.ru