"Жестокие игры" Алексей Арбузов
Постановка Марка Захарова
Художник - Олег Шейнцис
Премьера - 1972 год
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность 3 часа.

Разбитый рояль; импровизированный стол (две табуретки и доска), заставленный грязной посудой и пустыми бутылками; застеленное теплым пледом кресло и старинная иконка на стене - запущенная квартира со следами былого уюта. В этом неприбранном доме с грязно-бежевыми стенами живет недоучившийся студент, художник и пессимист Кай - один из троицы неразлучных друзей. Очень разные и одновременно очень похожие Кай, Терентий и Никита любят собираться в его доме потому, что им хорошо вместе - есть о чем поговорить и есть о чем помолчать. Неожиданно в их "берлоге" появляется чудная, непонятная девушка со странным именем Нелька, меняющая своим явлением привычный уклад жизни. А дальше?.. Конечно же любовь, ссоры, примирения и... счастливый финал.

Удивительно, но спектакль, созданный более четверти века назад творческим тандемом Захаров-Шейнцис (родившемся именно в этой работе) живет и по сей день. Он несомненно изменился - сменился состав актеров; несколько наивным выглядит производственный пафос таежников; уже не так трогает патетичный монолог Кая, бичующего предавших свои идеалы "шестидесятников". Спектакль, ставший в начале 70-х ярким событием, сегодня, выпав из контекста своего времени выглядит трогательно и чуть наивно, вызывая, подобно старой фотографии, щемящее чувство ностальгии.

Окунутся в атмосферу семидесятых вас приглашают И.Серова, И.Фокин, С.Чонишвили и др.

А.С.

"...Sorry" Александр Галин
Режиссер-постановщик - Глеб Панфилов
Художник - Давид Боровский
Композитор - Вадим Биберган
Хореограф - Дмитрий Брянцев
Премьера состоялась в 1992 году
Спектакль идет с одним антрактом

Старая любовь героини - Юра Звонарев (Николай Караченцов), пропадавший невесть где двадцать лет, прилетает из Израиля за любимой, чтобы забрать ее с собой. Навсегда. Они уже обвенчались в русской церкви (это при том, что герой стал евреем: обрезал, по его собственному выражению "доведенную до края плоть"). Обвенчались, и теперь сидят, выпивают по этому поводу. Сидят, разговоры разговаривают, в выражениях колоритных и не всегда печатных обсуждают все мировые проблемы: от еврейского вопроса, до темы русского пьянства. Вспоминают молодость и свою интимную жизнь,"полную драматизма". Место для свадебной ночи, правда, несколько странное - морг: здесь работает героиня - бывшая поэтесса и диссидентка, а ныне простая санитарка Инна Рассадина (Инна Чурикова).

Снискавший славу художника условного, Давид Боровский выстроил на сей раз декорации необычайно реалистичные - белокафельный подвал с толстыми змеями железных труб по стенам. Дополняет интерьер старый стол, по обе стороны которого режиссер и усадил героев. Время от времени актеры из-за стола встают и разбавляют непрерывный поток слов азартным исполнением нескольких танцевальных па.

Настоящая интрига появляется в этой сугубо разговорной пьесе только ко второму акту. Поставив перед Инной в первом действии вопрос ребром - ехать или остаться - драматург разрешает его предельно просто. Он делает подававшего когда-то надежды писателя Юру Звонарева не просто евреем и коммерсантом Шикой Давидовичем, но обманщиком и двоеженцем (в Израиле у него богатая жена, а на Инне он женился по старому паспорту). Понятно, что Инне Рассадиной ехать становится некуда и незачем.

Профессиональная и искренняя игра хороших актеров явно неадекватна слабости довольно поверхностной пьесы.

А.С.

"Чайка" А.П.Чехов
Постановка Марка Захарова
Режиссер-сценограф - Олег Шейнцис
Композитор - Сергей Рудницкий
Премьера - 1 октября 1994 года
Спектакль идет с одним антрактом

"Красное небо, уже начинает восходить луна", вид на озеро, виртуозно воспроизведенное из полос материи, тщательнейшим образом подобранных по цвету и создающих иллюзию живой водной стихии с ее оттенками и переливами; островки суши и деревья, кажется, стоящие по пояс в воде... Благодаря изобретательности и профессионализму художника Шейнциса антураж в этой постановке, бесспорно, выходит на первый план.

Начало спектакля настраивает на серьезный лад: в тишине и полутьме по авансцене неторопливо ступает Треплев (Дмитрий Певцов), глухо и монотонно читая первые строки своей пьесы - то ли еще сочиняет, то ли проверяет, как будет звучать текст со сцены. Вскоре это мрачное спокойствие сменяется иным настроением - всеобщей взвинченностью и истеричностью, не отпускающими героев вплоть до антракта.

После антракта - резкая смена ритма. Все утихло, но безмятежность какая-то нарочитая. Время будто нехотя напоминает о себе, принуждая собравшихся лениво перетекать из одного пространства в другое.

Раздается неизбежный выстрел Треплева, и занавес, выгораживающий гостиную-кабинет, стремительно обрушивается, открывая во всей своей красоте "колдовское" озеро, островок, а на нем - Заречную (Александра Захарова), обнимающую безжизненного Треплева. Растерянная Аркадина (Инна Чурикова) застывает на авансцене. Финал.

В роли Тригорина - Олег Янковский, в роли Дорна - Леонид Броневой.

М. Х.

"Чешское фото" Александр Галин
Режиссер-постановщик - Александр Галин
Художник - Давид Боровский
Спектакль идет без антракта, продолжительность - 1 час 45 минут

Александра Галина в Ленкоме любят. Неслучайно афишу театра украшают две его пьесы: "Sorry..." в постановке Глеба Панфилова, и "Чешское фото", воплощенный на сцене самим автором.

Трудно понять, чем руководствовался драматург, решив выступить в качестве режиссера, ибо усилия его в этой роли практически незаметны. Строго говоря, спектакль отдается на откуп актерам, от которых требуется одно - донести до публики незамысловатый, путанный, с претензией на глубину текст галинской пьесы, написанной, как и "Sorry...", "на двоих".

Николай Караченцов и Александр Калягин играют старых приятелей, встретившихся спустя много лет. Два друга, два саратовских фотографа, в поисках идеала запечатлевшие в далеком 1968 году обнаженную грудь своей приятельницы и пославшие снимок в журнал "Чешское фото", вспоминают прожитую жизнь, исковерканную той давней фотографией, по прежнему бережно хранимой одним из героев. Обвиненных в шпионаже друзей хотели посадить, но досталось лишь одному - Леве Зудину (Николай Караченцов) - отсидевшему по полной программе (правда за порнографию). Обладательница прекрасной груди была вынуждена сменить роль первой актрисы саратовского театра на роль гардеробщицы. Третьему участнику событий - Павлу Раздорскому (Александр Калягин) - досталось меньше всех: папочка "отмазал" сына от тюрьмы и увез дорогое чадо в Москву. А в столице героя ждала головокружительная карьера: начав кремлевским фотографом, он стал финансовой "акулой".

И вот спустя почти 25 лет бедный саратовский фотограф и московский финансист, приехавший в родной город лишь затем, чтобы прикупить недвижимости, ведут на борту бывшего парохода, а ныне ресторана "Саратов" долгий и утомительно однообразный разговор на вечную тему о том, что "нет в жизни счастья". А точнее о том, что количество радостных минут не зависит от суммы имеющейся у тебя в карманах наличности; о том, что нищий может быть счастливее принца; и о том, что судьба равно обманывает и принцев и нищих.

Подстать монотонной, изобилующей повторами пьесе и игра актеров - поверхностная и однообразная. Николай Караченцов в течении всего спектакля старательно горбится, мнется, униженно суетится, изображая забитого жизнью провинциала, имеющего, однако, свою маленькую гордость. Александр Калягин привычно барственен, вальяжен и шумен (в особо эмоциональных эпизодах).

Спектакль невыносимо скучен и утомителен. Впрочем, кому-нибудь неторопливый и подробный разговор "ни о чем" в исполнении двух хороших артистов может искренне понравиться. Что ж, поспорим о вкусах...

А.С.

"Королевские игры" по мотивам пьесы М.Андерсона "1000 дней Анны Болейн"
Сочинение драматурга Григория Горина и композитора Шандора Каллоша
Постановщик - Марк Захаров
Сценография и костюмы - Юрий Хариков
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 50 мин.

Колоритная фигура сластолюбивого, деспотичного, хитроумного короля-философа Генриха VIII привлекала внимание не одного поколения драматургов. Сюжетом для пьесы американского писателя Максвелла Андерсона, написавшего свою пьесу в 1948 году, стала история любви английского монарха и дочери королевского казначея Анны Болейн.

Взяв сюжетную канву пьесы за основу, ленкомовская команда во главе с Марком Захаровым сочинила как всегда необычайно яркое, динамичное зрелище, определив его жанр как "опера для драматического театра".

Благодаря причудливым костюмам и декорациям Юрия Харикова спектакль по оперному красив и немного манерен. Как всегда остроумные, написанные с расчетом на театральный эффект диалоги Григория Горина заставляют с любопытством следить за развитием сюжета.

Исполнители главных ролей - уже известный московской публике Александр Лазарев (Генрих VIII) и очаровательная дебютантка Амалия Мордвинова (Анна Болейн) - легко и непринужденно переходят от реализма драматической пьесы к условности оперы, совмещая эти два жанра естественно и органично.

В спектакле также заняты: Леонид Броневой, Сергей Чонишвили, Борис Беккер, Виктор Раков.

А. С.

"Варвар и еретик" по роману Ф.М.Достоевского "Игрок"
Автор сценической версии и режиссер-постановщик - Марк Захаров
Режиссер-сценограф - Олег Шейнцис
Композитор - Сергей Рудницкий
Премьера - 3 мая 1997 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 45 минут

Театр Ленком не так щедр на премьеры, как мечтается его поклонникам (новый спектакль появляется раз в один-два сезона), но уж размах и зрелищность здесь гарантируются. Несмотря на некоторую медлительность (основательность?) Ленком чувствителен и к всевозможным театральным веяниям: всеобщее увлечение Чеховым - и Захаров выпускает "Чайку"; шквал инсценировок Достоевского - долгожданная премьера "Игрока".

Распределение ролей, как водится в этом театре, звездное: Александр Абдулов, Александра Захарова, Армен Джигарханян в очередь с Олегом Янковским, дебютантка Мария Миронова, Александр Збруев, Александр Лазарев-младший в очередь с Сергеем Чонишвили, Инна Чурикова, Леонид Броневой...

Смена режиссером авторского названия недвусмысленно подводит к заключению, что если герой не столько игрок, сколько варвар и еретик (слова, лишь однажды звучащие в романе, но настойчиво повторяющиеся в спектакле), то вся история исключительно о дне сегодняшнем. Так и оказывается, ибо, по мысли театра, когда же, как не сейчас, люди столь растеряны и ничтожны, так падки на легкие, не стоящие труда деньги, так безжалостны, так склонны бессмысленно проживать свои жизни.

Сценография монументальна. Александр Абдулов и Инна Чурикова демонстрируют высочайшее актерское мастерство. Массовка профессиональна и слажена. Рулетка вертится...

Достоевского перед спектаклем перечитывать не стоит.

М. Х.

"Две женщины" сценическая версия комедии И.С.Тургенева "Месяц в деревне"
Постановка Владимира Мирзоева
Сценография Дмитрия Алексеева при участии Павла Каплевича
Хореография Ким Франк (Канада)
Премьера - 19 марта 1998 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 50 мин.

"Нас и поразило и увлекло, насколько точно Тургенев выстроил взаимоотношения героев, имеющие, как бы мы теперь сказали, фрейдистский подтекст. [...] Именно в этом пласте пьесы берет начало наша система образов. Пусть зритель не сетует на авторов спектакля, а попробует повнимательнее рассмотреть свои сны" - читаем в программке обращение Владимира Мирзоева.

Начало и впрямь напоминает вязкий, мучительный как ночной кошмар сон. Двигаясь нарочито медленно (словно пребывая в трансе), персонажи исполняют странный танец, одновременно перебрасываясь первыми репликами пьесы. Изломанно-прихотливые движения, эстетски-декадентский антураж, безжизненные интонации, сухое шуршание дождя и завораживающая музыка гипнотизируют, увлекая зрителей в омут снов-бредней героев (или создателей?) спектакля.

Как оно всегда и грезится во сне, события разворачиваются в месте одновременно узнаваемом и нереальном. Огромный, почти во всю сцену пень; боковые кулисы, напоминающие опаленные огнем деревья - все вызывает ассоциации с душным летом, шумными липами и пожаром страстей, сжигающем тургеневских героев.

Внимание Мирзоева сосредоточено на любовной дуэли юной воспитанницы и ее "патронессы". Неслучайно режиссер назвал свой спектакль "Две женщины" (один из ранних вариантов заглавия пьесы "Месяц в деревне"). Приз победительнице - молодой учитель Беляев (Дмитрий Марьянов) - циник и пошляк с невинной улыбкой, объект вожделения всех женщин в доме, эдакий маленький гигант большого секса в детской панамке. Ни о каких чувствах, тем более возвышенных, говорить не приходится. Героями спектакля движет только физиология. Верочку (Мария Миронова) в объятия Беляева толкает юношеское любопытство. Наталью Петровну (Елена Шанина) - скука (от делать нечего даже кокаинчиком балуется) и одиночество (муж вечно занят, друг дома Ракитин по всей видимости просто импотент - "не опасен" холодно и цинично констатирует Наталья Петровна). Увлечение Натальи Петровны Беляевым объясняется режиссером весьма примитивно - болезнь переломного возраста стареющей женщины.

Мирзоев поставил спектакль подчеркнуто эстетский, эротичный и эпатирующий. Обидно только, что в его интерпретации из пьесы исчезли тепло и уют тургеневской усадьбы. Вселенский холод и вселенская же пустота царят в душах героев.

В спектакле также заняты: Сергей Чонишвили, Виктор Раков, Максим Суханов.

А. С.

"Мистификация" пьеса Нины Садур "Брат Чичиков" по мотивам поэмы Н.В.Гоголя "Мертвые души"
Постановка Марка Захарова
Сценография Олега Шейнциса
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 40 минут.

Среди деятелей культуры сегодня, пожалуй, трудно найти фигуру более удачно вписавшуюся в социально-политический контекст эпохи нежели главный режиссер "Ленкома" Марк Анатольевич Захаров. Вполне успешно совмещая творческую жизнь с деятельностью публициста и политика, он приучил московскую публику воспринимать его спектакли как явления не только культурной, но и социально-общественной жизни. Анализируя его постановки, театральная критика привычно рассуждает о политических аналогиях и приближенности к злободневным вопросам современности любого интерпретируемого Захаровым материала.

Не стала исключением и "Мистификация". В весьма вольной переработке "Мертвых душ" Гоголя, сочиненной Ниной Садур и воплощенной на сцене Марком Захаровым узрели горестные размышления над судьбой России, над ее свихнувшимся настоящим и непонятным будущим. А в образе Чичикова - предтечу современных дельцов, загребающих "бешенные деньги" в острый для страны период всеобщего обвала.

Автору сих строк трагически не повезло - философские глубины спектакля для него не открылись. В "Мистификации" он увидел лишь мистификацию - великолепную шутку, тотальный розыгрыш, призванный ввести в заблуждение театральную Москву.

На наш взгляд "Мистификация" - это вдохновенная ода, сочиненная во славу постановочной части, грандиозный гимн машинерии театра. Содержание пьесы Нины Садур, равно как и игра актеров - не суть важного. Все внимание приковывают совершаемые с периодичностью раз в десять минут перестановки декораций. Под ритмичные звуки ударных деловито выходят люди в рабочих комбинезонах и не обращая внимания на царящую вокруг суету, спокойно и слаженно делают свое дело - монтируют сцену для следующего эпизода. Актеры с помощью забавных ужимок, ловких кульбитов и оголенных форм пытаются привлечь к себе внимание зрителей. Тщетно... Сцена отдана на откуп пролетариату и декорациям. Ибо художник - второй заглавный герой ленкомовской "Мистификации".

Спектакль построен как развернутая цитата из предыдущих работ Олега Шейнциса. Так, например, увидев наклонный пандус и фрагмент корабля, искушенный зритель без труда припомнит "Юнону и Авось". Гондола, сидя в которой Чичиков бойко разглагольствует по-итальянски, вызовет в памяти качели из пролога "Женитьбы Фигаро". А женская фигура с ребенком на руках, освещаемая пламенем свечей - "Поминальную молитву". Желающих продолжить список приглашаем присоединиться.

Ну и напоследок небольшой совет. Не воспринимайте происходящее на сцене серьезно. Помните, что согласно толковому словарю Владимира Даля мистификация есть "шуточный обман или содержание человека в забавной и длительной ошибке".

В мистификации принимают участие: Дмитрий Певцов, Татьяна Кравченко, Виктор Раков, Сергей Чонишвили и прочие артисты, разной степени заслуженности.

А. С.

"Город миллионеров" сценическая фантазия на темы пьесы Эдуардо де Филиппо "Филумена Мортурано"
Постановка Романа Самгина
Художественный руководитель спектакля - Марк Захаров
Режиссер-сценограф - Олег Шейнцис
Премьера - 14 марта 2000 года
Спектакль идет с одним антрактом, продолжительность - 2 часа 30 минут.

Новый спектакль Ленкома удивляет прежде всего отсутствием взрывов, фейерверков и всякого рода "адских машин". Все тихо, буднично, по-домашнему. Максимальная шумовая атака на барабанные перепонки зрителей - каскадный звук упавших в чулане залежей металлолома.

История о том, как уже немолодая, но еще не утратившая природного очарования и чисто женской сметливости Филумена Мортурано (Инна Чурикова) - бывшая проститутка и мать троих детей - заставляет жениться своего сожителя с двадцатипятилетним стажем - богатого дона Доменико (Армен Джигарханян), разыгрывается по ленкомовским меркам почти что шепотом. Главное в этом спектакле не головокружительные трюки, а душещипательность придуманной де Филиппо love story. Недавний выпускник ГИТИСа, ученик Марка Захарова - Роман Самгин - с нескрываемым наслаждением ведет зрителей по лабиринту выстроенной Филуменой ловушки, заставляя публику по-детски восхищаться предсказуемостью сюжетных поворотов. Известие о том, что дон Доменико является отцом одного из трех сыновей Филумены вызывает в зрительном зале сдержанное "ах" женщин; рассказ об аресте "лучшего в городе" адвоката - встречает понимающее одобрение мужчин.

Спектакль воспринимается как хорошего качества телесериал, который с равным интересом смотрят и домохозяйки, и отцы семейств. Все составляющие хорошо сделанного зрелища налицо: занимательная интрига; замечательные актеры, подающие узнаваемые и любимые публикой приемчики по-бенефисному вкусно и сочно; необыкновенно красивые декорации.

О работе Олега Шейнциса хочется сказать особо. Давно на сцене Ленкома не было так красиво. Интерьер шикарной, отделанной темным деревом квартиры необычайно уютен: бесчисленное количество вазочек, горшочков, стаканчиков, подушечек... За толстыми окнами балкона, заставленного горшками с цветами - маленький кусочек залитого солнцем Неаполя: грубо оштукатуренная стена дома с покосившимся балкончиком, чуть дальше - радостно желтый фасад другого дома. Создается ощущение неограниченности сценического пространства - если за распахиваемой занавеской квартиры оказывается еще одна комната, то как знать - может и в доме с желтыми стенами течет жизнь. Вырваться "из тесных этнографических объятий итальянского неореализма" художнику не удалось. По-моему, к счастью.

А. С.